Священник из Сосновой Пустоши

Вдруг за стеной дождя мелькнул светлый силуэт крупного животного. Лайонел охнул от неожиданности. Неужели Белый Олень**?! Зверь приблизился, остановившись в нескольких шагах от мужчины. Это был косматый пёс. Для койота он был слишком велик, а волки в джерсийских лесах давно уже не водились, это Джонни знал на все сто.

Приподнявшись на локте, Лайонел улыбнулся и позвал собаку, надеясь, что раз зверь тут, то и хозяин — по всей видимости, охотник — не замедлит появиться. Но пёс растворился так же неожиданно, как и появился. Джонни уже не был уверен, что вообще видел его, и снова уронил голову на руки.

Ему снилось избавление. Нога немилосердно отзывалась режущей болью по ходу сна, словно кто-то и правда разжал капкан и перемещал её, но эти вспышки не могли вырвать Джонни из глубокого забытья лихорадки. Лайонелу казалось, что его куда-то несут. Вокруг слышались мужские голоса, и даже дождь вроде бы больше не докучал ему. А потом он помнил только тепло, проваливаясь всё глубже и глубже, откуда уже не выныривал даже чтобы смотреть свой обрывочный сон.

* * *

— Ну, на то, чтобы окончательно унялась лихорадка, нужно время. Бедняга, почитай, всю ночь просидел под ливнем. Но он будет в порядке.

Лайонел открыл глаза. Солнечный свет заливал комнату, обставленную по-спартански просто. Сам он лежал на разложенном диване и отсюда мог видеть говорившего — доктора Морриса, сдержанно улыбавшегося офицеру Уильямсу.

— Если б не Ваша странная просьба поехать в эту глушь, преподобный Томассен, он бы эту ночь не пережил.

— Иногда простая логика в сочетании с чутьём может дать удивительные результаты, офицер Уильямс.

Джонни не видел, кому принадлежал голос. Мужчина говорил по-английски грамотно, но с акцентом.

— Я бы сказал, здесь скорее чутьё, — негромко рассмеялся Уильямс. — А вот если честно — как Вам удалось узнать, что один из работников охранной службы в беде? Джонни Лайонел всегда на отшибе жил. О его делах никто толком и не знает.

— Да, удивительное совпадение, — задумчиво согласился доктор Моррис.

— Собака! — воскликнул Лайонел и приподнялся на локтях. Он всё ещё был слаб и испытывал сильное головокружение, но боль не чувствовал, как и саму ногу. Видимо её чем-то обкололи, прежде чем вправить перелом. — Это была твоя собака, Уильямс? Да благословит её Бог, эту псину!

Оба говоривших обернулись.

— Какая собака? — не понял полицейский.

— Здоровенный лохматый пёс, — выдохнул Джонни, пытаясь показать величину животного от пола.