Священник из Сосновой Пустоши

Священник из Сосновой Пустоши

Анна Сешт

Священник из Сосновой Пустоши

— Вот чёрт тебя разбери! — едва ли не плача от досады простонал Джонни Лайонел, устало ложась на землю.

Ругаться уже не было сил, как и звать на помощь. Патроны кончились, и надежды, что кто-то придёт на звук выстрела, не осталось. Он пожалел, что сейчас имел при себе только револьвер, а не хорошую охотничью винтовку, которой можно было хотя бы попытаться раздвинуть капкан и высвободить ногу. Но даже если б это ему удалось, надежды добраться до ближайшего городка и даже до его собственной сторожки не было — с переломанной-то ногой.

Чёртов капкан был так удачно замаскирован! И хотя он явно был не новым — зубья изрядно проржавели — вещь была сработана на совесть и сохраняла крепость.

Лес затих в преддверии грозы. Лайонел тихо и крепко выругался, жалея, что он слишком далеко от той части Сосновых Пустошей, которая находилась под присмотром охранных служб. В этой глуши его шансы выбраться существенно снижались. Чем больше портилась погода, тем больше падал духом незадачливый страж порядка, проклиная свою излишнюю самоуверенность. Ему казалось, что он знает здесь каждый уголок, ведь в лесу он жил с куда как большим удовольствием, чем среди людей! И вот те на...

Некстати вспомнились лисы и медведи, встречающиеся в лесах Нью-Джерси, и Джерсийский Дьявол, в которого Джонни верил, как и положено старожилу Сосновой Пустоши.

Нога адски болела, от этой боли мужчина почти терял сознание. Даже злиться на себя уже не было сил, хотя, попав в этот переплёт пару часов назад, он усиленно проклинал себя за глупость и неосторожность, а заодно помянул и всех охотников, когда-либо здесь проходивших.

Из-за туч совсем стемнело. Вдалеке уже грохотал гром. Первые капли играли в листьях. Но всё, что обычно приносило Лайонелу столько радости — например, музыка дождя в лесу — сейчас вызывало только бессильную тихую злобу и нарастающий от безысходности страх. Несколько раз он во весь голос позвал на помощь, но потом разразилась гроза, и крик утонул в ней. Ему оставалось только свернуться под деревом, в попытке сохранить тепло и укрыться от дождя, и смирно дожидаться своей участи.

Сколько прошло времени, он не знал. Джонни промёрз до костей, и промок, наверное, до них же. Он с трудом соображал, что происходило вокруг него, и паника давно уже уступила место только бесконечной усталости. Даже боль, яростно пульсирующая в ноге, стала казаться только частью общего бреда разгорающейся лихорадки.