Приютская-3. На пороге тьмы

Чтобы ни лунный, ни звездный луч не пробился?

- Ирида, я пришел за ответом, - безупречный, как все феи, белокурый гость пьет из прозрачного хрустального рога. Светлое вино? Нектар.

И сам чуждый голос – как нектар. Приторный... и запросто - отравленный. Обволакивает и убивает.

И значит, это еще и не первая тайная встреча!

Что скажет дед, когда узнает? Если узнает.

- Я ждала вестника от брата, - серебристый голос феи Ириды – прекрасен и свеж, как колодезная вода в жаркий полдень. Прозрачная и чистая, как сам ясный свет.

Когда-то в детстве Лансу казалось, что в мире никогда не звучало ничего чудеснее. И не только потому, что эта прекраснейшая в мире женщина – его родная мать.

А дворцовые слуги до сих пор порой заслушиваются. Даже зная, что фее Ириде лучше не попадаться лишний раз на глаза. Если хочешь не просто жить, а жить не хуже, чем до встречи с ней.

- Твой брат забыл о тебе, Ирида, разве не так?

- Не так. – Теперь в ее мелодичном голосе – звонкий лед. Столь же хрустальный и безупречный. И прекраснейший, как ледники в вершинах ее родных гор. - Не так уж долго я прожила здесь. Я помню, что в Изумрудных Горах время идет иначе. Брат может всё еще гулять в Золотых Садах.

- Ирида, Ирида... – тень легкого сожаления в голосе гостя – горькой ноткой яда в сладком вине. В аметистовых глазах отражается рыжее пламя свечей. Как расплавленное золото. – Теперь я вижу, как верно для тебя Высшие выбрали кару. Кто еще выжил бы среди смертных, как ни та, что всегда походила на них больше любого из нас?

Что? Мама похожа на смертных? Да кому в здравом уме могло вообще прийти в голову сравнить с людьми (или даже с драконами!) абсолютно чуждое этому миру существо?

Впрочем, кто сказал, что здравость разума фей хоть в чём-то похожа на привычную Лансу? Мать он знал с рождения и не понимал никогда. А дядя – сам полукровка.

- Выслали не только меня, - вновь мелодично журчит равнодушное течение ледяного ручья. Будто лед оттаял на солнце. Но не согрелся. – Вы создали людям новые красивые легенды. О прекрасных феях-наставницах. Когда пятнадцать дев с Изумрудных Гор вынуждены были спуститься сюда.

- К людям? – Столько презрения не сквозит даже в голосах Конрада и Лиа, вместе взятых. Будто жгучий поток отменного яда. Выдержанный временем. Сколько веков этому высокомерному бессмертному... снобу?! – Ты теперь даже называешь смертных их же словом?

- Я больше двадцати местных лет провела в их мире, - мать – равнодушна и безмятежна.