Кто ты?

Летом хочу взять недельку к отпуску. В Афган смотаться надо.

Я поёжился. Нет, определённо мне такое положение вещей не нравилось. Почему я это вижу? Наверное, без психиатра не обойтись… Сейчас, говорят, можно совершенно анонимно обследоваться.

Да, надо обратиться. А пока, потакать собственному… временному расстройству?

Сильвестр Рэмбо вдруг резко развернулся и, прижав меня к спинке скамейки, приставил нож к моему горлу.

– Думаешь я не настоящий? В галлюцинации меня записал? Вот я сейчас полосну тебя по сонной артерии…

Я зажмурился. По спине, под одеждой пробежала горячая струйка пота. Хорошо хоть не обоссался, подумал я и вдруг понял, что меня больше никто не держит. Открыв глаза, я увидел, что сижу на лавочке совершенно один. Никакого Рэмбо рядом и в помине не было.

Да, однозначно к «психу» на приём. Но это потом, после праздников. А сейчас нужно вернуться в тепло.

В прихожей, напротив зеркала стоял хозяин хаты. Витёк внимательно рассматривал свою… лицо конечно же, хотя слово «морда» сейчас было бы гораздо уместнее.

– Ну чё, нагулялся? – спросил он.

– Где все? – спросил я вместо того, чтобы ответить.

– Да в комнате, похмеляются. Вернее, заново начали.

Да, декада новогодних праздников, это всё-таки антинациональный проект. Можно приравнять к геноциду русского (и не только) населения. Ибо потреблять столько дней подряд спиртосодержащие жидкости… ну да ладно, я им всем не отец.

– Кто ж это тебя так расцарапал? Неужто Наташка? – раздался Витькин голос.

Я увидел, что он с удивлением смотрит на меня и водит рукой возле шеи.

Подойдя к зеркалу, я всё понял. Моя шея и воротник пуховика были измазаны запёкшейся кровью. Нет, это не царапина. При внимательном рассмотрении сомнений не возникало. На шее у меня оказался самый настоящий порез. Хоть и небольшой.

– А, – махнул я рукой, – побриться хотел. Не получилось.

– По-пьяни, конечно не стоит, – согласно кивнул Витька. – Ну, пошли, накатим по стопесят.

Я покачал головой.

– Знаешь, Витёк, пойду я. Вспомнил тут кое-что. Обещал одному человеку.

– Ну иди, – Витька не стал меня уговаривать. А что ему, в квартире людей и так, как селёдок в бочке.

К себе я вернулся в полной душевной прострации. Все праздники просидел дома. На звонки не отвечал, ни с кем не встречался. Не пил, естественно.

Галлюцинации не могут воздействовать на людей физически, в этом я не сомневался. Раз Рэмбо смог меня порезать, значит, он не был воображаемым.