Фонарный столб

Фонарный столб

Tuonios

Фонарный столб

Ты шёл так долго, что уже не помнишь, как всё начиналось. Ты не помнишь, где ты или почему ты вообще на тропе, но ты знаешь, что это важно, а иначе зачем бы ты был здесь?

Сама тропа – узкая полоска едва видимой земли; полметра в сторону скрыто плотной пеленой непроглядной тьмы. Ты не поднимаешь глаз с земли; ты не знаешь, что случиться, если ты ступишь в сторону, и ты не желаешь узнать. Ты не хочешь останавливаться.

Но если бы, если бы ты остановился и посмотрел во тьму, что бы ты увидел? Может, что-то знакомое? Может, сейчас полночь, и ты идёшь домой после очередной рабочей смены, может, ты шёл так долго, что ты забыл, откуда и куда ты шёл, может, если ты остановишься, то увидишь старую английскую церковь впереди и магазины, закрывающиеся на ночь, ты покачаешь головой и посмеёшься над глупостями, которые успел выдумать на ходу, над тем, каким реальным они казались: тропа, чувство цели, предназначения, тьма, которая могла бы проглотить весь мир. Ты покачаешь головой, посмеёшься, дойдёшь до дома и забудешь этот вечер в череде других, таких же скучных и однообразных.

Или может, если ты посмотришь во тьму, ты увидишь свой самый страшный кошмар, мутировавший из болезненных воспоминаний и фантазий. Поэтому ты не сводишь глаз с земли.

Но ты слушаешь, слушаешь чутко. Иногда ты слышишь шелест листьев неподалёку, и корни деревьев, испещряющие тропу, обретают смысл. Иногда ты слышишь ветер такой громкий и дикий, словно ты посреди знаменитого Большого Каньона, и земли на грани поля зрения приобретает едва заметный красный оттенок, а воздух становиться как будто более пыльным. Иногда ты слышишь не ветер, а волны, бьющиеся о далёкий берег, где-то наверху, и ты понимаешь, что ты умер – умер так давно, что твои останки оказались на океанском дне, и ты ходишь уже вечность, в поисках то ли своего трупа, то ли входа в подземный мир, чтобы уснуть наконец навеки.

Ты вспоминаешь о веках, проведённых в скитаниях, и видишь кости. Тропа покрывается ими, и ты понимаешь – это всё, что осталось от тебя. Ты видишь рёбра, и череп, и ключицу, под ними – фаланги пальцев рук и ног. Рёбра раздроблены, череп пробит, ключица расколота, фаланги скрошены в пыль; их так много, что они уже не могут быть твоими. По крайней мере, не только твоими. Где-то по сторонам слышится уже не ветер, а хруст.