Город На Изумрудной Реке

Зилко, стервец, повадился воровать у вас сны и продавать тут любителям экзотики. Нет, по идее-то ничего страшного – это как срезать цветы на чужой клумбе, убыток скорее моральный.

- В каком смысле воровать сны?

- В самом обычном смысле. Ходил по вашему городу, звенел своим колокольчиком и приманивал сны зазевавшихся прохожих. Простецкое колдовство, на самом деле, но доход выходит хорошим, если знаешь, кому продать.

Рыжий аккуратно взял меня за плечо и повёл куда-то в сторону, а я даже не подумал сопротивляться – я вообще ни о чём не мог думать, пытаясь переварить вываленную на меня информацию.

- Красиво у нас, да? – вдруг спросил мой таинственный собеседник, оглядываясь на реку.

- Красиво, - ответил я, хотя он как будто бы и не ждал ответа.

Вдруг мне в голову пришла одна пугающая мысль.

- Погоди, если всё это правда.… Почему ты мне всё это рассказываешь? Ты же сказал, что я надолго здесь не задержусь! А если я кому-то расскажу обо всём, что увидел?

- Ну и рассказывай, лично я не запрещаю.

Просто тут есть два фундаментальных момента. Первый – тебе всё равно вряд ли кто-то поверит. К сожалению, большинство из жителей вашего мира очень активно сопротивляется вере во всё, кроме своих серых будней. А второй момент…

Рыжий вдруг остановился и развернул меня к себе.

- Ты вряд ли что-то вспомнишь.

Он толкнул меня в грудь, отчего я полетел спиной вперёд. И с течением полёта вокруг меня снова сгущалась темнота…

…Я сидел на той самой лавочке рядом с памятником Писателю.

Было зябко, я поправил воротник пальто, хотя понимал, что ни холод, ни ветер здесь не причём.

Рыжий не соврал. Я действительно всё забыл, и, выпав из переулка, долго не мог понять, как вообще там оказался. Потом ещё пару месяцев каждые выходные продолжал снимать на плёнку. Потом ещё полгода она, забитая кадрами, лежала на полке, потому что я постоянно откладывал проявку. И всё было хорошо, я ходил на работу, встречался с друзьями, читал книги, в общем, жил в своё удовольствие спокойной, размеренной жизнью.

А однажды забрал проявленные фотографии.

Среди тридцати шести снимков, удачных и не очень, я наткнулся на тот самый. Изумрудная река. Набережная, вымощенная всеми цветами радуги. Здания немыслимых форм, словно насмехающиеся над правилами архитектуры.

И Рыжий, ехидно улыбающийся прямо в объектив.

С тех пор я при каждом случае прихожу сюда. Сижу ровно в полдень напротив того самого переулка и жду.