"Гадъ"

«§1119 Об этих таврах, какого они королевства и горцы ли вовсе – никто и ничего не мог сказать, наверное, ибо, посланные тотчас в преследование им, наемники никого, вплоть до перевала на Кафу, не обнаружили, да и не пользовали горцы, в большинстве своем, лошадей…

§1122 так, ишачками обходились…

§1120 Что и дало повод полагать, напавших на «Аль - Эридан», разбойников, доселе неведомым, племенем степняков из числа, бывших тут, половцев, печенегов или других каких кочевых славян[19].

§1121 Чаще всего говаривали о некоем загадочном племени «Волчьеголовых», про которых, впрочем, тоже не было никаких достоверных сведений» …

Хроники Четвертого Крестового похода 1204г.

Сама Маринка представления не имела, чем заслужила репутацию девушки неприветливой, державшейся особняком и в общении даже как-то странно агрессивной, проще говоря, «дамы с собачкой… в голове».

И поскольку тянулась эта взаимная, Маринки и человечества, неприязнь уже очень давно - едва она оформилась из ребенка, чья отчужденность казалась не более чем врожденной робостью, в барышню с изрядным самомнением, то и…

Не замечая за собой сознательно, бессознательно стала она подыгрывать мнению окружающих: в словах сарказм без повода и удержу, во мнениях цинизм «mania grandiosa»[20], в поступках непредсказуемость тихопомешанной идиотки… В целом возвела себе в принцип действовать от противного общепринятому.

И только люди которых Маринка, случалось даже неожиданно для себя, умела полюбить искренне и простодушно, знали, что теплоты и мягкости ей не занимать. Еще и одолжить станется…

Кроме нее и бабки Степаниды, - дочери и вдовы предыдущих смотрителей, в старожилах Готлебенского маяка числились только: нынешний смотритель маяка отец Маринки отставной флотский мичман, которого она проведывала при всяком удобном случае в порядке профилактики одинокого пьянства; свинья Матильда, которую обещали зарезать за дурное поведение к ближайшему же Рождеству, но так никогда этого и не сделали, развратив дурной нрав Матильды окончательно; одна странная собака, необыкновенно привязанная к Маринке, и четыре обыкновенно независимых кошки разной степени обшарпанности, отзывавшиеся и на «кис-кис!» и на «брысь, проститутки драные!» с равным восторгом как на призыв к миске.