Истории красной луны

Барыня в одном углу, за глаз держится, барин в другом за руку. А посередке барчук стоит и так на папаню зыркает, что я сбежала оттудова.-Это когда у барина рука отнялась? – спросил Андрей-Ну да. Уж сколько врачей не перебывало, никто не помог. А потом вдруг опять нормально стало. Но клянусь, видела я, как однажды стояла барыня перед барчуком на коленях, видать прощения мужу вымаливала. Вот так то. Так что неизвестно, барчук ли тогда вообще от болезни очнулся.-Да, дела… - подивился Андрей.-Да как же вы, Марь Иванна, решились посоветовать такое барыне? Известно ведь, что Веретиха страшная ведьма! К ней порчу на смерть ездят делать!-Да, мой грех, - еще раз повторила Мария Ивановна.

-Но сил не было смотреть, как убивается барыня. Ей голубушке не жить бы, если бы сын умер. Не выдержало мое сердце.«И тело тоже» - додумала Мария Ивановна :»уйди барыня и мне куда податься?»-Кого жалко, так это Настю, - сказала она, подумав-Учительшу?-Ну да. Она же с этим …чертякой постоянно.Глафира головой покачала. Настенька, Анастасия Андреевна, учительница нанятая Сидором Яковлевичем для сына. Хрупкая, почти воздушная девушка, которую, кажись может унести порыв ветра, была сиротой, только что закончившей гимназию по протекции бесплатно. Бабушка ее работала там кем-то и Настеньку взяли. Выпустили, и сама уже должна была девушка уроки искать для пропитания.-Разве она других уроков найти не может? – спросила Даша-Эх, милая, - протянула Мария Ивановна, - это мы, хоть и необразованные, пути найдем. А она? Этих учительш выпускают каждый год все больше и больше.-Но вроде с Коленькой она общий язык нашла, - с сомнением сказала Даша-Может тоже, того, их рогатой фауны? – рассмеялся АндрейДаша хотела что-то ответить, но звонок из комнат заставил ее извиниться и уйти на зов. Глафира тоже засобиралась, а выходя из комнаты, сказала Матрене-Подумай пока, не уходи. С Николя никому сладу нет. А так баре тебя ценятДа Матрена уже и сама остыла.

***Сидор Яковлевич Обсумов был из купцов уже третьего поколения.

Вышли его предки из крестьян и долгое время еще жили по-крестьянски, только на широкую ногу. Сидору это не нравилось, поэтому он полностью перешел на приличный богатым господам европейский костюм, и жену, взятую из старого дома купеческого, тоже перевел. В нарядах ей не отказывал, но только чтобы не было «крестьянщины», пестроты, что так некоторые любят. Правда, держал в старой строгости, памятуя, что муж есть господин дома и жены своей.