Знаток. Жена председателя.

Мало ли что.

— Утречко доброе, Демьян Рыгорыч! — поздоровался председатель, отирая лоб панамкой — с самого рассвета на Задорье навалилась жара. Председатель был невысокого росточку, молодой в общем-то, чуть за тридцать, мужичок с выбритыми до синевы округлыми щеками. Поблескивал на рубашке красный значок, топорщился бумагами кожаный портфель под мышкой.

— И вам не хворать, товарищ председатель. Какими судьбами в нашу глушь?

Председатель опасливо огляделся по сторонам, понизил голос:

— Ваше, Демьян Григорич, участие требуется. Вы, как мне передали, в медицине кой-чего разумеете, в травках всяких, и вообще…

— Травки всякие? Разуме-е-ею! — громыхнул Демьян, да так чтоб на всю округу, потешаясь над председателем. Тот аж присел, зашипел нервно:

— И ни к чему так горлопанить. Я к вам пришел кон-фи-ден-циально, чтоб вы понимали.

— А на партсобрании меня мракобесом и контрреволюционным элементом тоже клеймили конфиденциально? А?

Председатель как-то весь съежился, присмирел, опустил глаза на стоптанные свои сандалии. Демьян сжалился:

— Ладно, выкладывай, что там у тебя?

— Ситуация… весьма щекотливого толка. Вы же знаете мою жену, Аллочку?

Аллочку знало все Задорье. Женщиной Алла была видной, всем на зависть — толстая коса до пояса, фигура песочными часами, крупная грудь и смазливое личико, правда, всегда презрительно сморщенное — точно на носу у Аллочки постоянно сидела невидимая муха. Многие мужики добивались Аллы, завороженные ее полнотелой, плодородной красотой, но та оставалась неприступна, иных и на порог к себе не пускала.

«Не для тебя» — говорила — «моя ягодка росла».

Все гадали — для кого же? Ответ оказался неожиданным. Занесло по распределению к ним молодого москвича-функционера Евгешу, суетливого маленького человечка. Тот все собрания устраивал, активность наводил, пионерские галстуки вешал, агитации-демонстрации. Деревенские посмеивались, едва ли не дурачком его считали. А Евгеша тут подсуетился — колхозу трактор новый дали, там похлопотал — и новый клуб открыли, заместо сгоревшего старого. Поселился он в клубе, в красной комнате и деревенских, значит, принимать начал, на добровольных началах. Тут — глядь, уже не Евгеша, а Евгений Николаевич, председатель колхоза, со значком «Заслуженный работник сельского хозяйства» и кожаным портфелем. Тут-то к нему Аллочка в красную комнату и зачастила. Глядь — а у ней уж и живот наметился, и председатель все больше не в красной, а в Аллочкиной комнате ночует.