Зеркалье

Однако радость моя длилась недолго. Громко чертыхаясь следом из зеркала вывалился человек, окончательно придавив меня к земле.

Я оттолкнула его и вскочила. Тут же с проворством поднялся и он. Сердце колотилось. В страхе я прижала ладонь к губам, соображая, как поправить положение. Боги, что же я натворила!

Юноша быстро огляделся, а затем повернулся ко мне:

— Первым делом мы остановим кровь. Потом познакомимся, ну а затем ты мне все объяснишь. Меня Виктор зовут, — он улыбнулся и осторожно взял мою руку, чтобы осмотреть порез.

Но как только пальцы его коснулись моей ладони, хрустальный свод померк. Содрогнулся и угрожающе затрещал. Забили, зазвенели по мостовой острые льдинки стекла: дзинь-дзинь-бам! Одна из них рассекла юноше щеку, другая поранила мое плечо. Я никогда не видела зеркалья таким, но уже понимала — оно отталкивает чужака. Не обращая внимания на боль, я резко дернула мужчину за руку и прижала к зеркалу, из-за которого мы появились. Торопливо вытерла кровь на плече и прижала ладонь к стеклу.

Он должен вернуться! Пусть он уйдет… Прошу! Юноша обнял меня, пытаясь заслонить от летящих осколков, но только мешал обряду. Кхрум — рядом лопнуло еще одно зеркало. Трещины ползли и множились, подбираясь к нам своим нитями. От напряжения и страха я зажмурилась.

Неожиданно все стихло, а человек обмяк и навалился на меня.

— Перестань лить священную кровь, Фриэлин, — раздался суровый голос отца.

Я вздрогнула, но сразу почувствовала облегчение. Отец все обязательно поправит! Он помог мне выбраться, а затем шепча заклятия и касаясь хрустальных стен, залечил их раны.

Так же осторожно, как и мои.

Я стояла, сгорая от стыда и отчаяния. Каких только дел я ни наворотила!

— Прости, отец! Я не смогла вернуть его… я…

Но король прервал меня властным жестом.

— Нужно спешить во дворец. Зеркала не отпустят того, кто вошел незваным, в этом слово предков.

Отец поднял руку: юноша безвольно качнулся, приподнялся в воздухе и медленно поплыл за королем.

— Но что будет с ним в зеркалье? — я еле поспевала за отцом, не решаясь смотреть на Виктора.

— В душе смертного целый вихрь эмоций, Фриэлин. Гнев, любопытство, смущение, любовь, — король наконец взглянул на меня. — Лишь во сне буря стихает. Но и моих сил не хватит долго держать эту дрему. Зеркала погубят человека, как только он очнется.

От чего-то мне стало трудно дышать. Пылающий стыд вновь уступил место липкому страху.

— Отец, — я схватила его за рукав.