Дом с чашами и птицами

– Если не дома, ее будет сопровождать охрана из «Ми-гиайо».

И уже прощаясь, спросил:

– Эдвин Мангериани вас больше не беспокоил?

– Нет… Ой… – Шени поняла, что насчет вазы он, похоже, в курсе. – Это брат другой моей ученицы, но я с ним не общаюсь.

– Он пытался забрать у вас вазу, которую вы передали лярнийцам?

– Вначале да, хотел забрать, но потом передумал и сам сказал, чтобы я отнесла ее или к вам в Космопол, или в посольство.

– Хорошо. Не заключайте с ним никаких сделок.

– Да я и не собираюсь, – вполне искренне выпалила Шени и, спохватившись, спросила: – А почему?

– Больше ничего не скажу, но лучше не надо.

Она могла бы ответить, что точно не собирается, потому что нарисовала Эдвина – и на этот змеиный портрет невозможно смотреть без оторопи… Но разве это серьезный аргумент?

– Ох, знаете, когда я вляпалась в историю с вазой, криминала мне хватило по самое не могу. До сих пор вздрагиваю, если поздно вечером звонят в дверь – вдруг кто-то из тех «черных антикваров» остался на свободе и захочет свести со мной счеты.

– Из той банды никто не уцелел. Но если кто-нибудь начнет вам угрожать, немедленно дайте знать. Или мне, или по номерам, которые я вам сейчас скину – если меня в это время не будет на Незе.

Спасительные номера пока не пригодились. «Черные антиквары» больше не проявляли к ней интереса, а Эдвин Мангериани, отмороженный братец Лаури, в очередной раз куда-то запропастился – наверное, снова отправился путешествовать. Но все равно неплохо, когда есть тревожная кнопка. Другое дело, что она выручит не в любой ситуации.

В некоторых случаях можно рассчитывать только на себя.

Дом стоял на улице Кьямакуано, неподалеку от канала Руэньяк-блочау. Одно из тех местечек обветшалого старого города, где время загустело и засахарилось, словно мёд в забытой банке: то ли сегодняшний день, то ли вчерашний, то ли вовсе докосмическая эпоха. Шени долго мучилась, пытаясь передать это ощущение в рисунках, и вроде бы у нее получилось.

По залитой солнцем Кьямакуано ползал облезлый муниципальный робот-дворник – собирал мелкий мусор и дергал сорняки на стыках плит, его конура находилась во дворе того самого дома.

Вдоль тротуаров, на немалом расстоянии друг от друга, стояли гикоры с похожими на тучи темными кронами. Они роняли с ветвей засохшие соцветия, птичий помет, глянцевые коричневые семена, кусочки чьих-то хитиновых панцирей, так что роботу было, чем заняться.

Полюбившийся Шени дом был построен в стиле этримуто – «раковина жемчужницы».