Мутабор

Слишком тихая, слишком навязчивая, слишком неуместная своей жизнерадостностью, от которой так и хотелось пуститься в пляс.

Оглядевшись по сторонам, я подошла ближе и заглянула в одно из окон. Внутри не было мебели, лишь рваные обои, мусор и множество календарей, постеров и рисунков с лисами.

Словно испугавшись моего страха, музыка затихла, и я отпрянула назад.

Воспоминание было непрошенным, почти неприятным, оно преследовало меня всю дорогу до дома, холодными пальцами поднимало веки, когда я собиралась уснуть, и вело себя так, будто значило для меня что-то большее, чем я готова была признать.

Только обняв старенькую игрушку лиса, пахнувшую пылью и детскими мечтами, я наконец-то смогла уснуть.

Когда я была ребёнком, я как и все дети ненавидела спать днём. Правда, причина для этого была не то чтобы самой обычной. Бабушка рассказывала, что я кричала и плакала, потому что днем мне снились злые лисы, что заставляли меня танцевать; от прикосновений их мягких лап волосы мои вспыхивали огнём, а сердце превращалось в пепел.

Однажды на один из моих дней рождения, бабушка подарила мне этого лиса, сказав, что отныне он будет защищать меня от своих собратьев. Так и случилось. Снов про лис я больше не видела, а потом и вовсе забыла о том, что они когда-то мне снились.

Но все когда-то возвращается. На следующее утро при свете дня я преисполнилась решимости исследовать тот дом и положить конец глупым детским страхам. Увы, с наступлением вечера от этой решимости не осталось и следа. Уже подойдя к двери и взявшись за ручку, исчерченную ржавыми узорами, я услышала чей-то хохот и звон бутылок.

И так каждый раз: стоило мне подойти к дому, как что-то словно бы останавливало меня. Я ругала себя, злилась на себя, но так и не могла дернуть заветную ручку.

Осенью весь мир покрывается чешуёй золота, как благовониями наполняется туманами, пропитанными запахами прелой листвы и старых мыслей. Осенью глупцы становятся мудрецами и наоборот. Осенью я потеряла своего лиса. В неравном бою со временем он порвался, доверчиво обнажив миру своё нутро.

Вата, какие-то травы и старое бабушкино кольцо с рыжим как пламя камнем, менявшим свой цвет в зависимости от освещения. Я надела его на палец и собралась в путь: выбросила в мусорное ведро наушники, закрыла все окна в доме и надписала на каждой книге имя того, кому она должна была достаться.

Дверь подалась без единого звука, лишь зашелестели оторванные обои под порывом осеннего ветра. Я вошла внутрь, сминая ботинками золото листьев.