Нет сострадания ни к кому

Утром по царящему в доме победному настроению Стас понял, что у взрослых все сложилось удачно. За завтраком родители еще обсуждали дело, вспоминая, что надо проверить и уточнить, а за ужином уже строили планы на отпуск и спорили о том, что теперь будет изучать Стас, раз нотную грамоту он освоил.

— Иврит потребует времени, и Стас все равно не осилит его так же, как еврей, с детства зубрящий тору. А учитывая, что он, мягко говоря, не еврей, ему вряд ли будут рады в синагоге, — сказал отец, накладывая себе салат.

— Усилий тьма, а результат посредственный.

— Хотя бы основу знать не помешает. Вся каббала строится на иврите…

— Я хочу продолжить заниматься музыкой, — сам от себя не ожидая, сказал Стас.

Родители строго и изумленно посмотрели на него, как на юнгу, который, разнося кофе на совещании адмиралов, прокомментировал план атаки.

— Зачем? — спокойно спросил отец.

— Мне нравится.

— Сын, — мать отложила вилку и посмотрела на Стаса. — Мы отдали тебя в музыкальную школу с одной целью, чтобы ты смог разобраться с музыкальными заклинаниями.

— Стас, для занятий, которые тебе просто нравятся, у тебя есть свободное время. А сейчас мы обсуждаем, что тебе нужно, — поддержал ее отец.

— А если мне именно это нужно? Если… если я ре-решу заниматься м-музыкой? — Стас сам обомлел от внезапно нахлынувшей смелости. — Вы же понимаете, что я могу сделать свой выбор, и он не обязан совпадать с вашими желаниями… и вы не сможете меня заставить.

Родители переглянулись.

Поняв, что его слова произвели эффект, Стас поспешил убрать за собой посуду и пошел в комнату.

Он ждал, что родители придут поговорить, и, чтобы занять себя, начал расклеивать постеры, которые давно собирался повесить. В комнате ему разрешили делать все, что он хочет, в пределах разумного, поэтому почти все стены были заклеены плакатами. Стас перевесил плакат с семейкой Адамс с почетного места над кроватью в угол и повесил старую афишу «Короля и Шута». Он отошел полюбоваться, как вышло.

Потом достал из сундука электроскрипку, подсоединил к наушникам и начал играть.

Поговорить родители так и не пришли, и вечером Стас с тяжелым сердцем лег спать.

Ночью его разбудил Дэн. Вид у него был озадаченный.

— Вставай, тебя внизу ждут.

Первой мыслью было, что его берут на охоту, и Стас обрадовался, но по смущенному взгляду Дэна понял, что дело в другом. Прямо как был — в пижаме и босиком — он пошел вниз, за Дэном.