Почтовые

Я надеялась, что не упаду, и радовалась удобным ботинкам. Муса, казалось, не замечал скорости, он даже не запыхался.

— Долго нам еще? — задыхаясь от бега, спросила я.

— Хотелось бы мне знать, — развел руками Муса.

Коридор все не кончался. Он тянулся и тянулся, как пожарный шланг, уходя то вправо, то влево. Двери, двери, поворот. Снова двери, снова поворот. И так по новой.

«Мистика какая-то, — подумала я, — что за здание такое длинное? И сколько же у них кабинетов?».

— Что-то не так? — спросил Муса Ахмедович, продолжая идти.

— Мне кажется, мы проходили эту дверь, — я ткнула в зеленый дермантин, надеясь, что не сошла с ума.

— Верно, — Муса с облегчением остановился. — Думал, не дойдем. Ну, я рад! Что же, вот мы и пришли.

Я присмотрелась: на двери висела табличка «Специальный отдел. Ревизионное управление». И ничего более, никаких кодовых замков или строгой и подозрительной вахтерши, только хлипкая дверь, обитая дешевым зеленым дермантином.

— Проходите, не стесняйтесь, — сказал Муса и вошел первым.

Я прошла в кабинет и с удивлением завертела головой. Сразу после учебы в университете я проработала год экономистом в крупной сети продовольственных магазинов. И уж на кабинеты там насмотрелась: стандартная офисная мебель, кресла на колесиках, куча канцелярии, шкафы с папками. Картины, статуэтки, календари, цветы, кубик Рубика - это уже на усмотрение хозяина стола, стены или, если повезет, всей комнаты.

И все же Почта смогла меня удивить.

Кабинет ревизионного управления был совсем небольшим.

— Не душно? — спросил Муса. — Сейчас открою окно.

Он распахнул круглое оконце высоко под потолком. Для этого ему пришлось встать на стул.

Там, за этим странным не то чердачным окошком, не то иллюминатором светило солнце, освещая стилизованные под дерево панели на стенах и пыльную люстру с тремя рожками, точно такую же, как у моей бабушки на кухне. В углу стоял, занимая половину тесной комнаты, большой деревянный стол, заваленный бумагами.

Стол был монументальный - настоящий партийный письменный раритет из красного дерева с зеленой суконной столешницей, прямо как из старых фильмов. С тремя выдвижными ящиками, закрытыми на ключ.

— Да что же такое, — проворчал Муса Ахмедович и сдвинул старый дисковый телефон, подзорную трубу, пустую чернильницу и циркуль к краю стола, — порядка нет! Всякий хлам развели. Сейчас, погодите, я освобожу тут. А то даже подписать заявление негде.