Чудные истории

Ни тебе песен, ни частушек, ни разговоров за жизнь. Вот и задумал шутки шутить – всяко развлечение.

Пока старушка говорила, Петр Степанович несколько раз открыл рот, чтобы возразить, да и закрыл обратно. Не любил он спорить, и со своей стороны привык судить так, а кто знает, как со стороны нелюди видится? Ведь, правда, громких звуков он не одобрял, дома не шумел, пьяных песен не пел и передачи развлекательные не смотрел вовсе – новости только иногда. Гости к нему не ходили, родственники не заглядывали, а книги – что книги? Их молча читаешь.

Скучно, значит?

Порылся Петр Степанович в тумбочке и откопал в стариковском барахле колоду карт. Колода старая, множеством рук промасленная и временем крапленая – где порвалось, где загнулось – много не наиграешь, да и не с кем.

- Уж не обессудь. – Покрутился пенсионер вокруг холодильника, да и оставил за ним колоду. Чай, домовичок хоть пасьянсы пораскладывает. А вечером приволок от соседа-студента старый кассетный магнитофон с радио: молодежи уже без надобности, у них все цифровым стало, и видео, и фото, и музыка, а ему в самый раз.

Поставил на кухне, теперь иногда включает – а коли забудет, так нет-нет, да и послышится с кухни треск да шум. Зафырчит приемник, забулькает – домовой волну ловит. Пусть тешится.

А носки нашлись. Все как один под кроватью оказались, бережно по парам разложены, и тапочки рядом – спасибо, хозяин, уважил.

Некромант

Когда луна – кокетка шаловливо подмигнула миру: «Пора» и снова спрятала свой взор за ресницами туч, Петр Степанович неуверенно поднялся.

Огладил ладонями старенький, но добротный твидовый костюм. Поправил поредевшую шевелюру. И осмотрелся по сторонам.

Общество подобралось под стать – как в лучших домах Лондону и Парижу. Все дамы в кринолинах и шелках. Те, что постарше – в нарядах, выдержанных в темной цветовой гамме, как и положено по возрасту. Девицы помладше – в облаках воздушного и легкомысленного тюля. Мужчины сплошь в строгих костюмах, фраках или тройках.

Нет, была, конечно, и челядь, одетая во что попало, но она благоразумно держалась в тени.

А особо любопытные, но не одетые, высовывались «в свет» ровно настолько, насколько позволяли приличия. То есть до подбородка, а то и до уровня глаз.

Петр Степанович робко потоптался на месте. Словно в его силах утрамбовать свежую землю, вопиюще-неприлично торчащую кое-где рыхлыми комками. И пошел знакомиться.

- Здравствуйте. Петр Степанович. Очень приятно. Взаимно. Очень рад. Да-да, возможно раньше виделись.