Свет в конце тоннеля-2000

В деревне Николай Андреевич принялся разводить кроликов, сажать картошку, выращивать гладиолусы, стал даже подумывать о небольшой пасеке. В Москву он наведывался только для того, чтобы получить пенсию.

Однако ретивая действительность никак не хотела отпускать Николая Андреевича от себя. Каждый вечер она вихрем врывалась в комнату сельского дома через экран старенького телеприемника и дубинкой била по голове. Следя за жизнью страны по сводкам новостей, пенсионер Голиков краснел, бледнел, а один раз даже запустил в экран телевизора ботинком.

- Мерзавцы! – закричал он, вскочил с кресла и принялся нервически расхаживать по комнате, держась за сердце. – Дармоеды, короста собачья, предатели! С-сучье вымя!

Он схватил палку и выбежал на улицу. Для успокоения пришлось предпринять получасовую прогулку по лесу. Николай Андреевич шел быстрым шагом, поддавая носком ботинка белесые кружки поганок и время от времени бия палкой по стволам деревьев. Деревья отвечали протяжным жалобным скрипом: они были ни в чем не виноваты. Глухо шумел ветер в высоких верхушках елей. Наступала ночь. Темнота окутывала лес загадочным покровом. На лоб Николая Андреевича упала холодная капля: начинался дождь. Он повернул к дому.

Придя домой, он достал из серванта початую бутылку армянского коньяку, нацедил пятьдесят граммов в рюмку, выпил залпом, наскоро умылся и лег спать.

Когда на следующий день он проснулся, солнце стояло уже высоко. Лучи его навылет пронизывали верхушку молодой яблони и били Николаю Андреевичу по глазам. Николай Андреевич заворочался. На душе было тяжело. Действительность давила. Легонько покалывало сердце, и ныла поясница. Все же он встал, умылся, безо всякой охоты позавтракал и поплелся работать на грядки.

Когда время перевалило за полдень, за калиткой зафырчал мотор. Кряхтя, Николай Андреевич разогнулся и посмотрел на дорогу. Он увидел, что к нему приехали. Это была дочь с зятем. «Ну вот, явились – не запылились», - ворчливо подумал Николай Андреевич, отложил мотыгу в сторону и пошел встречать гостей.

- Папа, а это мы, - заявила дочь, чмокнув Николая Андреевича в щеку холодными вульгарно накрашенными губами. – Приехали проведать. Принимай гостинцы.

Следом за ней вразвалку по дорожке уже шел зять. Ирина принялась выгружать из сумки свертки. Николай Андреевич хмыкнул, посмотрел на солнце.

- Ну что же, располагайтесь, - суховато произнес он и отправился мыть черные от земли руки. «Гости, блин, дорогие», - про себя подумал он.