Тыквенный латте со специями

— Только один размер, — извинилась темноглазая девушка за стойкой, приняла деньги, указала на край стойки: ждите, мол, там.

Хотя бы ждал недолго.

Устроился на подоконнике с теплым оранжевым стаканом, поджал под себя ноги, сосредоточился, вдохнул аромат: тонкий флер специй ощущался остро, словно и в самом деле не пожалела темноглазая девушка. Щедрые бариста: на носу Хэллоуин, на крышках стаканов ночами рисуют цветные черепа, танцующие с маракасами, а им хоть бы что — знай, не жалей мускатного ореха на раненые сердца.

Сделал большой глоток, прокатил по нёбу, помедлил, прежде чем проглотить, захотелось подольше удержать вкус самого первого причастия. Кофе оказался на удивление хорош, даже не ожидал. И тыква, там где-то определенно была тыква, пусть и в виде химического сиропа, но в голове прояснилось оранжевым и дышать стало легче. Словно разжалось что-то тяжелое и ржавое внутри, раскрылись на пол-ладони старые ворота (на местном наречии красивое слово «варту», а смысл тот же: сжало и никуда не деться от этого, никуда не сбежать, заперт внутри, а целый мир остался снаружи).

Улыбнулся, сам не понимая чему, покосился на окно: по улице шли люди, иногда останавливались сфотографировать рекламный стаканчик. Подумал, что и сам невольно окажешься на чьих-то фотокарточках, и отчего-то обрадовался. Кто-то посмотрит, подумает: что за серый человек? А значит, есть и существую...

Тут же испугался: а если не проявится? А если только окно-витрина-стакан с маракасами, а самого нет, как тогда-то? Дотянулся до сумки, достал телефон и украдкой поймал в камеру свое отражение в витрине. Посмотрел на результат: вот он, есть — невнятная серая тень с кудряшками, но точно он, и нос, и глаза. Значит, можно жить дальше и хотя бы еще несколько часов не сомневаться в собственном существовании.

Трясущимися руками сжал стаканчик с латте, пригубил, облизал пену, щедро сдобренную корицей, вытер рукавом коричные усы, поленившись идти за салфеткой. Сунул под спину подушку, откинулся на стену, вытянул ноги и стал смотреть на улицу: люди идут, небо серое, кошка вылизывается, сидя на низеньком крыльце в доме напротив...

Так и задремал, убаюканный тыквенным перченым ароматом и тихой музыкой из радиоприемника — так и не понял, когда старый рок сменился на что-то из Дебюсси, наяву или во сне.