Мастер

Не совсем. — Лоуренс мерял размашистыми шагами комнату. — Говорить о чуме рано. Но это не первый случай…

— Конечно рано. — Не сдержал яда Герман. — Подождём, пока они сожрут побольше народу?

— Нет! — вскинулся Лоуренс и вдруг переменился в лице. — Подожди-ка...

И внимательный, задумчивый взгляд друга… нет, Первого Викария, Герману совершенно не понравился.

— Ты ведь убил того больного, верно?

— Мне просто повезло, скальпель под руку попался.

Лоуренс бледно улыбнулся.

— Уроки фрау Ильен не прошли даром.

— Нет. — Герман встал и отступил на шаг. — Лоуренс, очнись! Я простой кукольник! Не боец! Против этих нужны рефлексы и навыки, которых у меня нет!..

Он осёкся. Лоуренс торжествующе кивнул.

— Есть, Герман. Я никогда не поверю, что ты забыл жизнь до Бюргенверта.

— Наймите настоящего, профессионального бойца! — не собирался сдаваться Герман, с тоской осознавая, что старый друг почти загнал его в ловушку, из которой он попросту не сможет выбраться.

— Наёмники болтают. Особенно если подпоить. А ещё они тщеславны. Пойми, Герман, в таком… деликатном деле я могу рассчитывать только на тебя.

— А если мне не повезёт? — скривил губы он. — Ты не видел, что это за твари.

— Я был в морге. Отвратительные мутации.

— А вживую?

Лоуренс промолчал.

Герман выдохнул и снял со спинки стула пальто.

— Спасибо за лечение, Лоуренс, и за то, что рассказал, что происходит. Но не пытайся изменить мою жизнь.

Тот снова промолчал. И молчал, пока Герман собирался и уходил. Не попытался остановить, давя в спину угрюмой тишиной.

***

Но жизнь уже изменилась. Герман понял это, когда дома начал разбираться со свежекупленным пистолетом. Оружейник ведь даже не удивился, что Мастер решил обзавестись оружием, лишь только предупредил об особенностях использования…

И всё же тот даже после этой покупки не хотел упускать такую налаженную жизнь из рук. Принимал небольшие заказы — но видел, что люди стали заходить в его Мастерскую всё реже.

А однажды ночью он прямо под окнами услышал хриплый вой.

В следующий раз Герман услышал шум из дома Франчески. И, быть может, прошёл бы мимо, прикрывшись почти трусливым “это не моё дело”, если бы не услышал знакомый леденящий душу рык.

Но когда он вышиб дверь, всё уже было кончено. Монстр, на котором висели обрывки узнаваемой одежды мужа бедной торговки, повернул окровавленную морду и оскалился.