Темный Резонатор. Тьма во мне.

В целом, за исключением Макарова, в понедельник из учителей не отличился никто. Да и Макаровского урока мне хватило за глаза и за уши. На Лубянку, после занятий я ехал уже слегка уставший, радовало то, что у ворот меня встретил все тот-же красный "Гепард" с Власовым за рулем. Оказывается, эта машина и была компенсацией управления за взрыв у моего клуба, но водить мне ее пока что нельзя. Прав на управление у меня нет, но в скором времени они появятся, по крайней мере так обещал майор.

Кабинет Хмельницкого нисколько не изменился.

Все та-же функциональность и все тот-же аскетизм, за исключением одного отличающегося пункта. На столе, перед полковником лежали приказ и контракт о моем зачислении в ряды ИСБ, а также стояла бутылка Императорского коньяка и граненый стакан.

- Ну что, Иван,- Начал попыхивая трубкой Хмельницкий,- решение принято, осталось только официально все оформить, чтобы крючкотворцы ничего не имели против. Вот договор и текст клятвы, читай, ставь подпись и свою печать.

На прочтение документа у меня ушло минут пять времени не больше.

С этого момента и до конца учебы я вступаю в ряды в качестве боевого аналитика, получаю звание лейтенанта, а также доступ к некоторого рода тайнам, которые разглашать не имею права. Все, что я изучу под грифом "секретно" остается у меня в голове, но рассказать про это я никому не могу. Подчиняюсь Власову и Хмельницком напрямую, и обязан принести клятву Империи "защищать и оберегать".

После всех формальностей и печати мага на документе Хмельницкий вытащил из стола две небольших золотых звезды и положил их передо мной на стол.

- По давней военной традиции, а мы все-таки причисляем себя к военным, - начал полковник,- первые звезды, которые получает человек необходимо обмыть. Да, я знаю, что ты не особо к алкоголю, но такова традиция.

Он откупорил бутылку коньяка, налил на два пальца в стакан и протянул мне. Я кинул звезды в стакан, выдохнул и залпом выпил содержимое.

- Поздравляю тебя, товарищ лейтенант, - похлопал меня по плечу Хмельницкий, - но если я еще раз увижу, что ты пьешь на работе - посажу в карцер и лишу оклада.

Понял?

- Понял, товарищ полковник,- козырнул я.

- Вольно, лейтенант, иди отдыхай, - пыхнул трубкой Хмельницкий,- в среду вечером у тебя первое занятие по вождению. Не опаздывай. Свободен.

Не знаю, какие чувства во мне должны были вызвать эти действия и подписанный контракт. Чувствовал ли я что-то? Кроме веселья от булькающего во мне коньяка ничего. Формальность.