Музыка над нами

А те, кто вдруг увидит, не вспомнят. Не заметят нас. Мы уйдём и обоснуемся ближе к центру. Ближе к сердцу города.

Ближе к Башне.

Так все поняли, что налёт состоится – и скоро. В центре Джош не появлялся очень давно. Он не говорил об этом, и никто не говорил, но Томми сам догадался – там Джоша искали. Потому полиция в центре была опасна, потому, спасаясь от погони на центральных улицах, ребята почти всегда просили использовать чёрный строй. С тех пор, как Эндрю угнал машину – круглые фары грозно сверкали, чёрный корпус отливал зелёным, как жучиный панцирь – они стали гораздо отчаянней.

Погони случались всё чаще, Томми даже их полюбил. Дело было не только в скорости, но и в том, как дрожал мир, надрезанный чёрной музыкой. В трещинах звука зияло прошлое – древнее, дикое и глубокое, глубже чёрной воды Стикса. В эти мгновения Томми знал – Джош прав, город ужасно хрупок, город не выстоит, если случится то, о чём Джош молчит.

А потом они возвращались – к тесному бару, дрожащему свету, грохоту поездов, и всё забывалось.

Томми жаль было покидать это место, жаль спокойствия, пусть и мнимого – но хотелось узнать, что произойдёт. Это уже не был страх одиночества. С той же жаждой Томми пришёл в этот город, затмивший всё, что случалось с ним прежде.

***

Новое убежище оказалось гораздо чудней и просторней.

Внушительный каменный особняк с барельефом чудовища над входом скрывался в обманчиво-тихом проулке, на подступах к одному из центральных проспектов.

С виду он был такой старомодный, словно течение Стикса притащило этот длинный дом из пригорода, обтесало, разгрызло лепнину, оставило тёмный след на окнах, и бросило здесь.

Зал первого этажа заливал медовый, ласкающий свет – впервые войдя сюда, Томми не понял, где оказался. В глубине света играла припорошенная царапинами джазовая пластинка, тут и там всплескивал смех. Кто-то присвистнул, Питер проворчал:

– Ну неужели не нашлось ничего лучше?

А Джош рассмеялся:

– Не такой большой у нас выбор.

Навстречу им вышла смуглая женщина в золотых украшениях – звенья тяжёлого ожерелья и полумесяцы-серьги искрились. Платье струилось по телу, как тушь, рыжие локоны свернулись тяжёлым узлом на затылке. В пальцах парила длинная сигарета, а глаза очертила такая густая чернота, что в ней таяли тени бессонницы.

– Снова здесь?.. – она кивнула Мэгги – та нервно пригладила волосы, запахнула шаль и скользнула за плечо Джоша.