Светлый

Потом я проснулась, а незнакомый дедушка держал меня за руку и улыбался. Дедушка был такой добрый. Он дал мне конфету и рассказал сказку.

— Но как ты здесь оказалась?

— Дедушка показал мне это место. Он стал совсем слабенький, уже не улыбался. Он посмотрел на меня, и я… я поняла, что он думает об этом месте. И он тоже заснул. Было страшно, и я захотела оказаться тут. Но тут мне тоже было страшно, пока не пришел ты. А ты не заснешь?

— Теперь все будет хорошо. Я с тобой и я не засну.

Не выпуская ее холодные пальчики из своей ладони, я достал телефон и набрал номер.

Мне плевать, что сейчас глубокая ночь и комиссар спит. Я нашел эмбола, и это не терпит отлагательств.

***

Следующие несколько дней прошли словно в тумане. Я снова и снова рассказывал историю своих поисков, пришлось упомянуть осведомителя. Его вызвали в отдел, и сам комиссар долго его допрашивал. По итогу ему предложили даже работу на ставку: наблюдатель в таком многолюдном месте — большая удача.

Но он отказался и, как я понял, уехал из города.

Эмболы крайне опасны, и нам повезло, что девочка не успела принести вреда еще очень и очень многим. Ребенок с колоссальным магическим даром, о котором не подозревала ни она сама, ни ее родители. Следующий выброс мог убить не только ее родителей, но и половину жителей их квартала. Почему такое случилось и почему никто ничего не услышал и не заподозрил — сказать сложно. Еще более сложный вопрос, как там оказался Василий. Возможно, он был неподалеку и почувствовал неладное.

И был куда сильнее, чем мы могли предполагать. Девочка успела умереть, но ему каким-то чудом удалось вдохнуть в нее жизнь обратно, отдав все свои силы, до последней капли…

***

Третьего числа состоялись похороны Василия. Церемония была скромной, но проведена с большой торжественностью. Мрачные фигуры следователей прошли чередой, словно черные тени, и оставили на гладкой поверхности гранита множество белых лилий.

Наконец я остался один.

Впервые за эти дни мне не нужно было сдерживаться или притворяться. Запутанные в суете следствия мысли наконец донесли до сознания один простой и очевидный факт — он умер. Он умер, а мне было некогда оплакать его. Простит ли он меня за такую черствость? За помятую фотографию в кармане плаща, которую я так и не вытащил, за влажный след на щеках…

За спиной послышались шаги. Я не стал оборачиваться — мне не хотелось показывать слезы.