Волчок 2. Семь вёрст. (черновик)

— Это имя созвучное с вашим, — терпеливо разъяснил вампир в белом пиджаке, сидевший во главе длинного стола для совещаний. — Вам будет легче привыкнуть. А кем вы бы хотели быть?

— Ну, блин… Андреем, хотя бы…. Ну какой из меня Всеволод?

— Большой и волосатый, — подметила Гарья, подперев щеку рукой.

Вампир то ли задумчиво, то ли сдерживая улыбку, сложил рот гузкой и придирчиво оглядел Севра.

— Нет. Андрей из вас не получится. Лицо не то. Только Всеволод. Вполне распространенное имя. Знаете сколько сейчас Всеволодов?

— Сколько?

— Как… собак нерезаных.

Так. Гарья, выбирайте, будете Дарья или Галя, то есть Галина.

— Что значит «выбирайте»?! А я?!

Гарья до сих пор подшучивала над ним в духе «Хорошего человека Всеволодом не назовут» и нарочно обращалась по полному имени, когда хотела поддеть.

Север сложил постельное белье по кучкам, утрамбовал в отделение под диваном и, распрямившись, с зеванием потянулся. Обойдя стол, он отодвинул тюль и выглянул в окно, за которым в синих сумерках носился снег.

Уличный фонарь обрисовал фиолетовой тенью заметенные дорожки к сараю и калитке.

Через неделю — Новый год. Север будет второй раз встречать этот непривычный для себя праздник. Двор запестреет от конфетти и серпантина из хлопушек, а Гарья как безумная будет запускать фейерверки, и может быть, в этот раз будет осторожнее. В прошлом году она попала с соседский сарай. В общем, ей понравилось.

В Моховке не отмечали Новый год, не ставили елки, не готовили праздничный стол. Зима в деревне всегда была молчаливой и тоскливой.

Пока за окном выла вьюга, в которой встречались лишь горные черти да обглоды, люди отсиживались в теплой постели или за чашкой чая у печи.

Но чтобы прижиться в обществе простых людей приходилось осваивать их повадки. Чаще всего через фильмы.

Север всему учился быстро. И чем больше он вживался в роль обычного человека, тем больше начинал понимать почему Влад, попав в Навь, с таким рвением и интересом бросался фотографировать все подряд.

Мир людей был пресным, стерильным. Тут не увидишь за забором шныряющего обглода или лешего, не выбежишь из дома испугавшись залетевшей навьей пчелы, не запустишь в черта палкой, не прокатишься на единороге.

Здесь был другой монстр, поедающий тебя медленно и безболезненно — рутина. Каждый день Север делал одну и ту же работу и возвращался домой, видел потоки однообразных машин, слышал однотипную музыку, одинаково одетых людей.

Каждый день похож на предыдущий.