Голливуд

Голливуд

Александр Воронов

Голливуд

1

Накануне Скамейкин пил на дне рождения у Женьки, и часам к четырём утра, когда он уже почти совсем окончательно выяснил, кто это вообще такая или такой, ему вдруг стало всё равно, он подумал, чего это я выясняю, сяду-ка я лучше спать. Он сел, где стоял, и точно заснул, потом проснулся, нахлестался воды и по неясным причинам отправился на работу. Но был уже первый час, и на работе Скамейкину сказали, что он пришёл зря, причём не только сегодня, а и с самого начала. Скамейкин страшно удивился, и его вытолкали, чтобы он страшно удивлялся где-нибудь в другом месте.

Время было обеденное, и ноги по привычке отнесли Скамейкина в обычное его кафе, но и там его ждал жестокий сюрприз - в кафе уже сидели и подло ели, прямо возле входа. Скамейкин замер, как вкопанный, уставился в чужие тарелки, и от вида еды его стало мутить, даже со звуками. Он вышел, спустился в подземный туалет, прошел сквозь пустое, белое и гулкое помещение и заперся в кабинке. Первое, на что наткнулся его взгляд, был выцарапанный на стенке номер мобильного с комментарием "сосу, выполняю дипломные, курсовые, прокат катафалка". Ничего такого в настоящий момент Скамейкину было не нужно, но он всё равно заинтересовался, и даже сверх всякой меры, постоял с открытым ртом, мысленно почесал в затылке, потом развернулся, спустил штаны и сел. На двери прямо перед носом его чёткими чёрными буквами через трафарет было выведено: "Уважаемые посетители! Если во время отправления вами естественных надобностей под дверь кабинки заглянет собака, пожалуйста, не беспокойтесь! Это Шарик. Он не кусается".

Вывалившись с полузастёгнутыми штанами из кабинки, Скамейкин обнаружил, что туалетное пространство ещё расширилось, стены расступились, потолок ушёл вверх, а число кабинок в ряду увеличилось до ста пятидесяти штук, ну или так Скамейкину показалось. Тем не менее, он мужественно побрёл вдоль дверей, открывая каждую и везде обнаруживая всё то же объявление, а затем, шатаясь, направился ко входу, где женщина за столом принимала туалетные взносы. Идти было немыслимо далеко, а хохот отнимал последние силы, но Скамейкин всё-таки добрёл и оперся о стол обеими руками.