И пусть Бог хранит наш вечный рейв

По слухам «Сестер» строили прогульщики из местного ПТУ, и, в принципе, оно так и выглядит. Ну, знаете: подвал, доски, куски профнастила, крашеные паллеты вместо стульев, цветастые советские ковры... По выходным там играют местячковые группы и наливают похожую на пиво и пахнущую тряпьем кислятину. Дерьмо, конечно, а не место, но другого в нашем городе нет. Победа чего-то в "Сестрах" нашла, поэтому торчит там каждое воскресенье. И я вместе с ней, конечно же. Если выпиваем (а в "Сестрах" остаться трезвым почти нереально), то дома не отсвечиваем, до утра где-нибудь шарахаемся.

– Много чего. Сначала девки из "Перепутья". Потом лэповцы споют, немного, правда, Миха накануне голос подсорвал. Потом "Крестины", – говорит Победа, хлопая ладонью по днищу стеклянной бутыли с кетчупом.

– "ЕК"-то выступать будут?

– Келли говорит, что будут. А если и не будут, то Гристл все равно припрется.

– Главное, чтобы не бухой. В прошлый раз милицию даже звали. Переломал все стулья, сука.

– Были бы еще эти стулья.

.. – фыркает Победа и принимается ковырять макароны вилкой.Я с хрустом свинчиваю крышку бутылки с лимонадом. Разливаю по большим кружкам: одна из них отцовская, советская еще, с золотистой надписью "С днем советской армии". Батю, кстати, я никогда не видел, даже с фотографий его морда повырезана, а кружка все равно в серванте стоит. Выкинуть ее ни у кого рука не поднимается, почему – фиг его знает. Молоко в ней какое-то особенно вкусное, вот и все. И чай – ну тот, самый дешевый, пыль с индийских дорог – тоже.

– Так ты пойдешь

– А как же. Сегодня, к тому же, ма с ба на даче, так что никто вечером гундеть не будет. У них же эти... Помидоры! "Бычье сердце" называются! Вот такенные вымахают! С кило каждый! – я описываю в воздухе круг размером с полголовы, и Победа заливисто хохочет. Ее смех мне нравится, и я невольно заслушиваюсь.

– Гонишь ты, Компот. Зуб даю, гонишь.

– Да с чего вдруг-то?

Воздух снова взрывается ее звонким смехом. Я лыблюсь – наверное, выгляжу глупо.

***

Когда я открыл дверь, «Сестры» дохнули в лицо запахом сырости и дешевого пива. Внутри темно, и чтобы спуститься по лестнице, не расшибившись, приходится держаться за стену.

– Быстрее, – шепчет идущая за мной Победа. – Музыка играет… Они уже начали?

Я щурюсь.

– Нет вроде бы. В зале пустовато. Может, саундчек?

– Или начали только. В любом случае – хорошо.

Стены от подсветки ядовито-желтые, будто у «Сестер» гепатит. Чья-то фигура мелькает в проеме.