Наречницы

То слабость…

–Все у тебя по-дурному! – ругалась повитуха, но ругалась сочувствующе. Жалела молодую хрупкую жизнь, да досадовала. – Что же с тобой такое-то?

–Ты не голоси, – ответствовала мать Люнежки, да глянула на повитуху по-своему, как умела.

Повитуха и примолкла. Всё в этой женщине было нехорошо. И имя жёсткое, чужих краёв – Держена, и глаза тёмные, почти чёрные, и стан худой, и лицо белое, а губы тонкие, что нитка.

Пока ругалась повитуха, да помощница ей – ещё одна умелая баба селенья, Держена дух свой и твёрдость держала крепко. Знала – случись чего, так и умрёт единственная её дочь, но не выдала испуга.

–Да чего я-то…– повитуха отмерла и уложила на лоб несчастной Люнежке ещё тряпку, смоченную в ивовом настое – у Люнежки жар поднялся. – Она разрешится не может, а я…

–Ты дело делай! – Держена и голоса вроде бы не повысила, а прозвучало страшно.

Не боялась Держена за дочь. Много лет назад сама наречницам внимала. Услышала – будет дочь её хрупка, тонка, и златолика; будет не умна, не глупа, а в самый раз, чтобы по дому смекать, да хозяйство вести; будет жить долго, правда станет болеть к исходу жизни, но смертью своею умрёт…

Не боялась за дочь Держена. А что до ребёнка – что ж, Держене никогда не нравился муж дочери – Лайош. Всё в нём было серединка на половинку, во всём угождающий, ни к чему не стремящийся, жене покорный, а когда не жене, так старшему товарищу, матери или тому, кто сильнее и рядом будет.

Не умел принимать Лайош и решения. Держена не любила таких людей. Сама рано оставшись вдовой, она сумела и хозяйство поднять, и дочь воспитать, и вела всё твёрдо. Замужем боле не была, а подниматься, как оказалось, ей было нетрудно – с решительным характером. К торговле приобщаться стала, поначалу сама, а позже с поводьями – и мёд продавала, и шерсть – и деньги водились, и люди в работниках.

Но Люнежка такой не была. Хватки в ней не было. И мужа она себе подобрала такого же. Держена протестовала вначале, потом рассудила, что покуда здоровье в ней самой крепкое – пусть живёт дочка с Лайошем, тот тихий, на монеты Держены не зарится.

А потом будет ясно. Может у Люнежки норов проснётся – всё же в ней есть кровь Держены! А может ещё чего…

Люнежка в беспамятстве закричала. Мучилась уже шестой час, и никак не могла ни разродиться, ни умереть.

–Не вынесет девка, чую, не вынесет! – заголосила повитуха.