Мессир Константин 3: Час гончей

Ты еще сверху подпиши “дырки принцессы”, чтобы все, кто пока не в курсе, сразу понимали.

- Ну, будем надеяться, что сегодня не отравят, - закончил наш мажор и, как примерный мальчик, сложил руки на коленях.

- Нет, - поправил я, - надеяться мы не будем. Мы тут не чтобы тебя не отравили, а чтобы поняли, что тебя нельзя травить. Потому что ты теперь под моей протекцией.

- И чтобы твоя принцесса тебе дала, - хмыкнул Глеб, - добить татуировку.

- А то, - Алекс расплылся в ответной ухмылке.

Ага, цель жизни просто - пробить все дырки принцессы.

Даже здоровьем готов пожертвовать - вот такой отчаянный парень. А вообще зря твой папа настолько легко отнесся к вопросу: если будущего князя так легко отравить по-игрушечному, то, когда он станет князем, его могут попытаться отравить уже по-настоящему. Пресекать такие вольности надо сразу и кардинально. А если не нравится поведение сына, то его корректировать нужно за закрытыми дверьми самому - внушением, подзатыльником или ремнем в зависимости от восприимчивости охламона. Или вообще женить на этой принцессе, чтоб неповадно было - лучшее наказание для полудурков, кстати.

Рядом звонко прогремели колесики, и официант в красной ливрее и белоснежных перчатках подкатил к нам столик-тележку с напитками и закусками, доставленными по такому торжественному поводу на крышу. Тщательно изучив нарезку сыров, Глеб подхватил один кусочек, понюхал, повертел на свету, как сомелье вино, надкусил и со смешком потянулся за смартфоном.

- Родное, - прокомментировал он. - С “Родного поля”.

- И как ты это понял по сыру? - озадачился наш мажор.

А ты проживи кучу лет рядом с молочным комбинатом и не такое поймешь. Во вкусах творога, сыра и сметаны мы разбираемся, как некоторые в элитном вине.

- Это надо показать отцу, он будет доволен, - заявил друг, наводя камеру смартфона на нарезку.

- Тогда уж пошли, и где мы сейчас сидим, и что смотрим, - посоветовал я. - Он будет доволен еще больше.

Глеб слегка подвинул тарелку с сыром - так, чтобы она оказалась на фоне стоявших внизу у фонтана императрицы и принцесс, - и сделал снимок.

Эффект вышел таким, будто главная семья империи гуляла среди желтых ломтиков.

Официант тем временем разлил шампанское по бокалам, и Вяземский потянулся к своему, на дне которого, как комок грязи, плавала липкая густая чернота, не видная ему, но сразу бросившаяся в глаза мне. Работа была грубая, вызывающе грубая - а ведь колдуны здесь могли сделать то же самое гораздо изящнее, но словно намеренно не стали.