В гостях у августа

В гостях у августа

Фёкла Кружная

В гостях у августа

Этот массивный деревянный стол меня всегда раздражал. Его размеры явно не подходили для такой крохотной кухни, да и дом был рассчитан на проживание двоих, а не на многочисленные званые обеды. Однако мои предложения по поводу перестановки никого не волновали. Но именно за этим несуразным столом он впервые решил довериться мне.

— У меня больше нет места, куда я мог бы вернуться.

Мы и до этого с ним иногда беседовали. Он не скрывал имя и возраст, у него бы и не вышло, я получил эту информацию задолго до его вселения в мой дом. Он рассказывал, что не любит чай, а кофе жильцу было нельзя. Как ему нравилось гулять у воды и шумных магистралей, в такие моменты он чувствовал, что мир был огромен. Я жадно собирал каждый кусочек информации и бережно пытался сохранить внутри себя. Это было похоже на игру в жмурки, когда один слепо искал другого. И порой водящий слышал хлопки, которые должны были ему помочь или наоборот запутать. Водящим всегда был я, но я не был против. Большую часть времени он предпочитал молчать, поэтому я ценил мгновения редкой искренности. Я часто изнывал в ожидании очередного хлопка. Я хотел увидеть, какого это быть живым, когда прошлое и будущее ручейками проникали в тело и наполняли его историей. Со мной такого больше не происходило. Я завидовал людям.

Я не мог произносить имя жильца вслух, это для его же безопасности. Чужие имена могли завести нас к опасным граням, которые было запрещено переступать, но я и не пытался. Мне было комфортно на своём месте, я не претендовал на то, чтобы быть другим. Мне просто порой хотелось быть ближе к ним, таким ярким и тёплым.

Порой он избегал меня. Когда звонил телефон, он запирался в своей комнате и несколько раз проверял, что дверь действительно закрыта, прежде чем начать разговор.

Меня это не обижало, с нами часто предпочитали не считаться, так что такая небольшая попытка изоляции меня не смущала. Мы, призраки, в своей форме годились лишь на одно. Мы впускали жильцов в пустые сдаваемые дома и следили, чтобы они покидали, ничего не сломав. Вот такая была наша роль. То ли мы были надзирателями, то ли добрыми портье. Платили нам сносно, разрешая оставаться привязанными к нашим рабочим местам-домам. Хоть покидать мы их не могли, но нам никто не запрещал разговаривать с вечно сменяющимися жильцами, узнавать у них, что происходило за дверью.