Прибытие

Рана на моём теле зажила достаточно быстро благодаря крови моего господина. Но чувство нависшей угрозы не покидает меня даже сейчас, когда, как мне кажется, князь Эктор разобрался с «Британцами».

Мне было тяжело принять новый город, владения князя Эктора. Веймут был совсем не похож на Бостон. Он был меньше — во всех отношениях: дома были преимущественно невысокими и разбросанными на достаточно большие расстояния. Город был похож на большую деревню, разросшуюся на лесистых холмах. На севере, близ гавани, дома были более старыми и плотно прижатыми друг к другу; на юге же жилых домов не было практически вовсе — вокруг заброшенного гранитного карьера никто не желал селиться, а территории ещё южнее пруда Уитмена покорялись чужаками: промышленниками и военными.

Климат здесь был практически такой же, как у меня на родине, в Квебеке. Лето было свежим — и слава Богу, ведь я ненавижу жару. Но зимы могли быть крайне суровыми. Сейчас же лишь заканчивался сентябрь. Листья деревьев уже желтели, делая этот городок по-настоящему прекрасным, на мой взгляд.

Древний, гордый, облачённый в золото, и хранящий сотни и тысячи сказаний о прошлом — Веймут был под стать своему владетелю, Эктору де Кальеру.

Тем вечером планировался приём в поместье князя, величественном Грейсвилле. Принц Лливеллин и господин Чарльз были в числе приглашённых гостей, разумеется. Получил приглашение и я. Князь Эктор хотел познакомить нас с влиятельными смертными, управляющими городом в дневное время.

Кроме того, в город прибыли ещё два важных гостя из числа сородичей, высокие послы Камарильи. Меня, признаться, удивило отношение князя Эктора — он обращался ко мне с таким же уважением, каким удостаивал и моего господина. Впервые я не чувствовал себя просто слугой одного из каинитов. Нет, я словно был подобен им; князь Эктор не делал различий между нами, не обращая внимания на происхождение и то, теплится ли ещё жизнь в груди или нет. Это не могло не вызывать ещё больше симпатии к нему.

Преодолевая волнообразные склоны холмов, по которым проходила дорога из центра города в Грейсвилль, чёрная с золотыми вставками двуколка строптиво тряслась, норовя сбросить меня на землю. Тряска была, конечно, не сравнима с рейсом на «Гекате», но всё же вызывала сильное раздражение. Впрочем, раздражение это было, похоже, лишь моим спутником; сидящий рядом господин Чарльз невозмутимо читал письма, полученные им этим вечером.