Я с таким знаком

Взял как-то суп, мясо мне показалось странным на вкус… Не показалось, если без подробностей.

Клиент подошёл, когда я уже приговорил два яйца и добрый ломоть ароматного хлеба. Меня он послушал и оделся попроще, но я-то его знал хорошо. Человек доброго достатка, имени раскрывать не буду по причинам деловой этики, но очень одинокий. По нему было хорошо видно, что с человеком тоска делает. Лицо осунулось, плечи тянуло к полу, обычно ухоженные усы подровнены были скверно… Я пожал его широкую руку:

— Драсьте.

Он ответил тем же. Тяжело вздохнул, молча глядя на дубовый стол перед собой. Я указал рукой на стеклянный чайник, ещё наполовину полный.

— Вам налить?

Чай немного оживил его. Он посмотрел на меня, тяжело, почти с мольбой. Голос его прозвучал хрипло и устало:

— Принёс?

— Обижаете! — я похлопал по лежащей на соседнем кресле сумке легонько. — Мои условия вы знаете. Деньги вперёд.

Мужчина поковырялся под столом, сосредоточенно глядя вниз. Чуть меньше, чем через минуту экран моего смартфона коротко вспыхнул, и я приподнял его, проверяя уведомления.

Смахнул пуш, где банк сообщил о пополнении на круглую сумму, и нырнул рукой в сумку. Протянул покупателю крафтовый свёрток чуть больше блокнота, обмотанный бечёвкой и запечатанный сургучом с травами. Я, знаете ли, тоже своего рода эстет.

— И как им пользоваться? — негромко спросил усатый, глядя на меня почти кротко.

— Его надо против окна повесить, — так же вполголоса ответил я, по нестихающему гулу понимая, что до нас никому дела нет, и поддел очередной кусочек глазуньи вилкой.

— И плошку с солёной водой подставить. Слова такие сказать: “имя-имя, в сон мне приди, на одну ночь навести. Солнце проснётся — наш путь разминётся”. Слова изменять нельзя, — строго добавил я, предвидя вопрос. — Не в поминальные дни позовёте или отозвать запамятуете — годами жизни расплатитесь. Запомнили?

— Запомнил… — глухо ответил мужчина, чуть сжав в руках свёрток, и долго на него смотрел, прежде чем голову поднять — Дань, спасибо тебе.

Я как её не стало чуть руки не опустил… Так хоть иногда видеть смогу… Я…

Я ответил ему кривой, неловкой полуулыбкой. Жалко было дядьку. Любил свою жену как встарь было принято: чисто и искренне, всей душой… Да только зачахла суженая. Раз! — и не стало… За два месяца сгорела.

Мужчина прижал к себе свёрток, зажал пальцами переносицу, а глухие рыдания сдержать не смог.