Ловцы сновидений

Олег не помнил, откуда эти слова. Возможно, где-то в глубине памяти, на самом ее дне и пробегали искры узнавания. Но Олег падал, и ему было не до воспоминаний.

Он не знал, сколько времени он в этом странном пространстве - ветер неустанно трепал волосы, неудобно задирал футболку до подмышек, а рот продолжали залеплять цветные пятна.

Олег представлял, что он в кроличьей норе. И вот-вот падение начнет замедляться, и он увидит кролика. Но нет. Шепот усиливался, сползал в однообразный гул, который давил на голову, игнорировать его становилось сложнее. Ветер заметно стал жестче.

Олег решил, что будет падать всю жизнь.

Вдруг на кончиках пальцев стало расползаться тепло. Олег дёрнул рукой, чтобы посмотреть на них. Ощущение тепла исчезло. Он снова раскинул руки и попытался замереть, насколько это возможно в таком полете.

Постепенно шепот стал тише, ветер - слабее. Тепло стало разливаться по телу Олега, от кисти по руке, в плечо. Казалось, что его даже тянет куда-то. С приходом тепла уходил и страх.

И не успел он понять, что происходит, как вдруг заметил, что больше не падает. Под головой приятно ощущалась подушка, левая нога лежала на смятом одеяле. Олег не спешил открыть глаза. Он боялся, что полет снова повториться. Заворочался, устраиваясь поудобнее, пытаясь проснуться окончательно.

Щелк!

Олег вскинул голову.

«Показалось», - решил он и вдруг вспомнил, как в младших классах, оказавшись висящим на краю крыши гаража, ему было страшно. Одноклассники пытались его держать за руки, но ему было больно, и он от шока мог только шептать – «Пусти! Пусти! Пусти...» – и в какой-то миг, детские руки не выдержали веса Олега в толстой шубе, и он полетел вниз. И именно этот момент – бесконечного, как тогда казалось падения, Олег снова переживал во сне. Летел и думал, что он сейчас умрет.

Детские страхи иногда стираются из воспоминаний, а ощущение полета – осталось внутри. Это был последний раз, когда Олег видел такой сон.

***

Мир, казалось бы, соткан из снов. Радужными облачками они сочились из окон многоэтажки, растворялись в предрассветных сумерках, слегка щекотали нос тем, кто их видел. В этот час снов особенно много. Тея любила касаться их кончиками пальцев в те моменты, когда сны ещё не успели растаять. Сегодня она бесшумной походкой шла вдоль третьего дома по седьмой улице. Или восьмой? Она не помнила названий, только запоминала цифры - первая, десятая, тринадцатая - бесконечные куски бетона и нежность сновидений.