Квартал

Жильцы быть ещё могут, — последовательно констатирует Яков. — На четвёртом этаже тебя тоже поселил Муниципалитет, причём в конкретной комнате. Это уж я, по доброте душевной… — он задумчиво отпивает из большой тёмной кружки, взявшейся невесть откуда. — К тому же жилец — ровесник тебе. Не съест уж.

Пьеро расстроенно корчит Якову рожу, на что тот никак не отзывается и плетётся вверх по лестнице, притулив у её подножия тяжёлый уставший мопед. На втором этаже всё тихо. Спокойник спит глубоким сном, какого не бывает от здоровья или пьянства.

Луна пялится жирным круглым лицом сквозь высокое зелёное окно на лестничной клетке — единственное целое, не составленное из осколков. Тленный холод её лучей закручивает непослушные волосы Пьеро и щекочет мочки ушей. Ночь тревожно дышит недоброй лихостью. Всё кругом противно и неуютно, как будто с новым жильцом из Квартиры выветрилось всё домашнее и знакомое.

Оскальзываясь устало на волнах ступенек, Пьеро поднимается на этаж выше. Ещё внизу лестницы начинает пахнуть паприкой и апельсином —даже вслепую понятно, что Граф не спит и растекается по площадке этажа.

Закутанный в ало-золотистую кофту, высокий и бледный, он грустно-ласково смотрит на Пьеро, участливо спрашивая, будет ли он пить глинтвейн.

Но тот так обижен на всех и вся, что решительно не может согласиться на это предложение, во всяком случае, сразу, хотя ему и очень хочется глинтвейна. Стоило бы вернуться позже, уже вдоволь позлившись на злосчастного соседа.

Граф на отказ не обижается — только покачивает головой, меланхолично улыбаясь острой лунной улыбкой, и растворяется в кущах своих занавесок. Из багряной темноты за ними доносится перезвон стаканов и говор неведомых гостей, бурлящих в изогнутом коридоре, которых Граф уже напоил злосчастным глинтвейном. На мгновение Пьеро хочется поскорее оказаться там, вместе с этим гранатовым пряным весельем… Но отступаться от заветного похода было нельзя, и он мужественно одолевает последние лестничные марши.

Четвёртый этаж встречает его почти знакомой тишиной. Впрочем… Есть в ней нечто чужое. Проклятый новый жилец умудрился-таки всё испоганить. Пьеро проходит по слегка пыльной коридорной кишке, с её паутиной и гнёздами сенных ведьм под потолком. Любовно проводит пальцами по вычурным дверным ручкам кладовок и комнат, оставляя на них блестящие среди пыли следы. Распугивает суетливых мороков, расчленяющих таракана в старом трюмо.