Тот, кто помнит

Как говорили в каком-то псевдосамурайском фильме: «Если ты вы­ходишь на бой и проиграл в твоих глазах, ты проиграл». Именно так и было. Юноша все знал заранее. Послышалось вступление. Темп выбран чуть медленнее, чем надо. Боязливый взгляд на учителя – кривая улыб­ка в ответ. Скрещенные руки на груди, словно у Наполеона. Все плохо-плохо, никакой надежды. Девочки тоже еле сдерживают насмешливые ухмылки. И со всей мрачной решимостью леди из Шалотт парень выста­вил правую ногу на носок, поднялся на полупальцах и начал те самые ужасающие три минуты позора.

Первые треблы на удивление удались, дорожка за ними тоже пришлась относительно в музыку. Хотя может ли попадание в музыку быть относительным? Но потом, потом…

Последний удар. Задумывался он, как громкий, гордый. Но после такого представления можно сделать лишь слабый, робкий. Тишина. Вот заиграла следующая композиция. Есть еще пять секунд, пока ми­стер Макфергус подойдет к плееру и нажмет на стоп. Мгновения текут, как расплавленный воск. Вот он возвращается назад, поворачивается спиной к зеркалу.

Майкл делает резкий вдох и задерживает дыхание. Инстинктивный шаг назад, будто от учителя распространяются некие незримые волны материализованного зла. Наставник делает трагиче­ское лицо, обводит всех суровым взглядом и начинает:

– Это просто ужасно. Я даже не могу подобрать слов, насколько. Це­лый месяц, нет больше. Больше месяца мы разбираем один и тот же та­нец. Один и то же танец каждое занятие, три раза в неделю. И все одно и то же.

Ошибки в одном и том же месте. Вот обезьяну научить легче, чем тебя! Она бы с шагами разобралась. Там, где все спокойно, он семенит, бежит вперед музыки, словно за айфоном со скидкой 50%, и еще успева­ет сделать какую-то кучу странных переступаний, судорожных подергива­ний и других движений, которых тут нет. А там, где нужно сделать быстро, у нас все пересекает и ни туда, ни сюда. Вот это как объяснить?

Мистер Макфергус картинно закатывает глаза к потоку и разводит руками. Девочки смотрят, кто в пол, дабы не показывать своего соуча­стия в экзекуции, кто прямо на бедолагу с укором за отнятое время и необходимость все это выслушивать.

– А прыжок. С правой ноги ты еще пытаешься сделать. Только дол­го. Сколько можно вылезать на него, словно тебя к полу прилепили на китайский скотч? А с левой ноги – вообще ничего – ноль без палочки! То странного вида взлягивание – не прыжок. А слайды? Вот у меня в младшую группу ходит Лизи Кэйси, пять лет.