Вeтeр из пeпла, дoждь из стeкла

Вeтeр из пeпла, дoждь из стeкла

Дaрья Кaнд

Вeтeр из пeпла, дoждь из стeкла

Ветер из пепла,

Дождь из стекла,

Из крови огонь,

Из яда земля.

Вырежи сердце,

Спрячь под крестом;

Собери кости,

Сложи под мостом.

Демон зовёт,

Ему сердце продай;

Ангел придёт,

Ему душу отдай.

Пока мертвые слышат,

А живые не дышат,

Смерть обмани,

А память — сожги.

✧ ✧ ✧

История может начаться в любой момент, но по-настоящему она начинается, только когда кто-то умирает или рождается. Эту историю я создал сам. Она началась со смерти — смерти той, кого я любил даже больше бессмертия.

✧ ✧ ✧

Я наблюдал, как языки синего пламени возносятся к небу, обращаясь в дым над почерневшим домом из белого кирпича. Огонь полыхал в окнах и вырывался на ступени парадной, кто-то кричал, кто-то пытался помочь, кто-то, как я, просто смотрел, ждал.

Она была там, в доме, я знал это. Чувствовал. Никогда еще ей не удавалось сбежать от меня, и никогда еще она сбежать не хотела.

Вместе с ней мы объездили весь мир, но нам всегда было мало, мир был слишком тесен. Одного мира недостаточно для двоих. Париж стал ее любимым местом, потому что, как говорят, в этом городе рождается любовь. Помню, как она впервые сказала мне это с едва уловимой, загадочной улыбкой на губах. Она никогда не улыбалась по-настоящему, наоборот, любому плохо знающему ее человеку казалась печальной, молчаливой, уставшей. Скучала даже в самой веселой компании.

Я тоже скучал, но улыбался всегда.

Вместе с ней мы искали свободу, но везде находили лишь рабство. Все города уникальны, но люди все одинаковы: не хотят умирать — боятся жить; не хотят лгать — боятся говорить правду; не хотят предавать — боятся любить.

Она не боялась. Ничего. Ей нравилось думать, глядя вдаль, на багровый закат, а потом задавать вопросы, которые задавать не положено. Однажды она спросила меня, чем я готов пожертвовать, чтобы поговорить с мертвыми — узнать, какая глава следует за эпилогом. Существует ли она? Две? Сколько их? А если мне не понравится то, что услышу, что сделаю тогда? Убегу от смерти? Буду сражаться? Торговаться?

Я сказал, что придумаю способ смерть обмануть. In aeternum vivere. Жить вечно.

Мы никогда не надоедали друг другу, но однажды весь остальной мир надоел нам. Той ночью я наблюдал за языками синего пламени, будучи уверенным, что ее смерть была частью нашего плана.

— Найти ее, — тихо сказал я. — Немедленно.

— Имеешь в виду, ее тело?

— Какая мне польза от ее тела?

— Она могла не выжить.