Моя особенность

Моя особенность

Татьяна Александровна

Глава 1

Впервые я увидела эти злосчастные цифры лет в пять. Тогда в силу возраста я еще не понимала, что они означают и считала себя вполне нормальным ребенком. Я на полном серьезе была уверена, что их видят все.

Детство было счастливым. Родители меня баловали и любили, задаривая подарками. До сих пор помню зависть в глазах одноклассниц, когда я пригласила их домой и показала свой новый кукольный домик.

Не смотря на мою чудоковатость, друзей у меня было много. Осознание, что со мной что - то не так пришло, когда я спросила у мамы почему её цифры стали мерцать. Мама долго не могла понять, о чем я ей толкую и не на шутку испугалась. Помню, как родители шептались на кухне в тот вечер, думая что я сплю.

Я никак не могла понять, что со мной не так. Далее последовала бесконечна череда сменяющих друг друга психологов, которые упорно твердили, что числа мне только кажутся и на самом деле их не существует. Это не помогло.

Родители были в отчаянии и настала очередь детского психиатра. Тем временем цифры в глазах мамы почти погасли, лишь изредко проявлялись.

Я была в клинике, когда её не стало. Отец долго мне нечего не говорил, считая что это добьет мня окончательно. Я как- то сразу все поняла, но продолжала задавать вопросы. Когда папа со слезами на глазах наконец - то признался, все кусочки пазла в моей голове сошлись.

Разноцветные цифры, ставшие мои проклятием и изменившие мою жизнь - это даты смерти. Я всегда знала, когда умрет мама, но не понимала, что именно я вижу.

У отца еще было в запасе парочку лет, но как только я пыталась ему об этом сказать, он в ужасе меня уговаривал, что я обязательно должна лечится. Бедный папа. Он даже не подозревал, насколько особенная его дочь. Он стал приходить в клинику все реже, и я замкнулась в себе. Теперь мое молчание вводило в ступор докторов. Если бы так продолжалось и дальше, то меня перевели бы в другой блок и стали пичкать жуткими препаратами.

Я перестала говорить о том, что вижу, снова вела длительные беседы с докторами и постепенно они поверили, что я иду на поправку. Совсем скоро отец мня забрал, но в нем уже не было той теплоты и ласки, которую я помню. Это был совершенно другой человек. До конца его жизни были жили как соседи. Мне оставалось лишь наблюдать за тем, как мой родной человек медленно умирает у меня на глазах.

Опекунство надо мной взяла тетя. С ней мы были не особенно близки. Её сложно винить.