Дщерь Гранатовки

Дщерь Гранатовки

Виктор Усков

I

Скажешь: сад расцвел богато,

И зарделся плод граната —

Но замки-ворота целы,

И не сорван плод созрелый.

Хаим-Нахман Бялик, «Между Тигром и Евфратом».

Изольда Брагинская в очередной раз за неопределенное время столкнулась с новой, размывающейся картинкой, которая не предвещала ничего, кроме очередного приступа головной боли. «Я сплю или нет?» - подсознательно задавалась этим вопросом девушка, но ответа на него дать не могла – если бы она действительно раньше была в Мире Снов, то проблема решилась бы сама собой…

А может, и была. Но не помнит об этом.

К провалам в памяти присоединилась боязнь огня – языки пламени так и мерещились в каждом уголке, который охватывался глазом. Вот уж что-что, а пожар, окончательно уничтоживший мир Оттошо́нкор, ей точно запомнится на всю жизнь, и в этом было нечто первобытно страшное, что можно только почувствовать, но не описать…

Ведь не каждый день становишься свидетелем конца существования мира.

И в этом не было ничего пафосно-прекрасного – нет, ужас не может быть таковым… Тот, кто его испытал, не будет романтизировать графские развалины, закопченные в результате взрывной волны трупы или кроваво-багряный цвет звездных лучей – ему останется видеть мир в серо-коричневых тонах. Но если приходящие образы и есть тот самый остаточный мир, тогда можно смело сказать – Чистилище существует.

Грань между мертвым и живым стерлась.

Последняя картина, которая вызвала каскады внутренней боли по всему организму Изольды, была погибшим в Оттошонкоре другом А́ченом – парень, замотанный в какую-то белую простыню, кричал ей: «Зачем ты нас оставила?». Правда, крик бывшего высокопоставленного военного из мертвого города-государства-мира был беззвучным, но по жестикуляции лица и губ Брагинская понимала, что Ачен пытался именно докричаться.

И девушка хотела взвыть от бессилия, но именно бессилие и не дало ей это сделать.

Оставалось страдать в неподвижной тишине…

Которую совершенно внезапно прервало появление Ге́сселя Бо́схейна – двоюродного брата Ачена.

Единственный – не считая Изольды - кто наверняка пережил эту жуткую катастрофу…

Возможно, потому, что стал ее главным виновником.

Перед глазами девушки вырос квадратный стол, раскрашенный в черно-белую клетку, на котором заняли свои места какие-то разноцветные фигуры – Изольда справедливо предположила, что это может быть какая-то игра, подобная шахматам.