Еда

Достал из кармана скарификатор от глюкометра, поморщился, когда микроланцет ткнул в большой палец. И растёр алую капельку по странице.

Контуры предметов на мгновение поплыли, словно невидимый оператор крутанул фокусировочное кольцо. Вместо красочного изображения кастрюли с «пыжем кунян силь» на странице проступила сложная схема из линий, эллипсов и перекрестий. Охра плеснула клубистым багрянцем. За спиной раздался вкрадчивый хриплый шёпот:

— Долгих лет тебе, ми кмо Элохим, Микаэль. Я же говорил: мы видимся не в последний раз.

Медленно обернувшись, Михаил положил книгу на журнальный столик и устало потёр переносицу под очками. На гостя он старался не смотреть, но даже если бы захотел, получилось бы это с трудом. Мешанину тонких паучьих лапок, маслянистых жабьих буркал и фрагментов человеческих тел сложно было удержать в фокусе внимания.

— Я тоже говорил: не называй меня так. Я не иудей.

В зале тоже стояли и кресла, и диван размером с танковый полигон. Чтобы не поддаваться искушению дрёмой, Михаил уселся прямо на столик и похрустел шеей, разминая затёкшее.

— Ой ли, — багровый полусумрак переполз в угол, ближе к «плазме», которую толком никто никогда не смотрел. — Но каббалист же вышел неплохой.

— Я вызвал тебя не ради дифирамбов в адрес моих оккультных знаний.

— Я знаю, зачем ты меня вызвал. Нет, этого я не могу.

— А кто может?

Михаил ткнул пальцем, всё ещё перемазанным кровью, в книгу. Тьма всколыхнулась: гость почти по-человечески всплеснул всеми своими хелицерами, педипальпами и прочими конечностями.

— Микаэль, Микаэль. Ты задаёшь странные вопросы для такого образованного человека. Впрочем, я понимаю: отчаяние, надежда… Люди не меняются, да?

Где-то вдалеке глухо ухнуло. Пол завибрировал, звякнула люстра из моравского хрусталя. Багрянец в углу словно прислушался:

— Развлекаются… Нет, Микаэль, тебе не поможет никто из моей свиты. Раз уж сам король…

— Это твоя вина, — перебил Михаил, снова сжав кулаки. — Ты притащил их за собой. Ты отвечаешь за…

— Да разве?

Кривые лапки опять заплясали, и укрытая сумраком туша надвинулась ближе.

— Я здесь абсолютно ни при чём. В том клянусь своим именем.

Вскочив, Михаил пошатнулся. Короткий сон у одра не освежил, а скорее, выпил остатки сил, и с каждой минутой это ощущалось всё отчётливее.

— Тогда кто?!

— Тебе нужно имя? — гость поднялся под потолок и описал круг по зале. — С удовольствием. Только попроси.

Ноги переставали держать.