Еда

Еда

Александр Лепехин

Еда

Мама умерла под утро.

Рассветный сон самый коварный. Стоило Михаилу упасть в манящее кожаным уютом кресло и пару раз моргнуть, как за окном будто щёлкнули рубильником. Тягостная, душная тьма уступила ровной охре. Порыжела и объёмистая аптечка на резной тумбе, и компресс на пылающем лбу, словно тоже раскалился от жара.

Вот только на смену лихорадочному пеклу пришёл холод. Тот самый, который плохие поэты называют «могильным».

Снаружи истошно заорали. Михаил понял, что уже не в первый раз; видимо, предыдущий его и разбудил. Он медленно встал, прижался к стене и осторожно выглянул на улицу.

За кованой оградой неловко бежал человек в разодранной одежде, покрытой тёмными пятнами. Он сильно хромал и постоянно оглядывался. По асфальту за ним тянулась влажная дорожка.

Обогнув разбитый минивэн, торчащий из овощного ларька, человек привалился к борту машины. Грудь его ходила ходуном, одна рука висела плетью. Вспомнив, Михаил хотел было высунуться и остерегающе крикнуть, но не успел. Из кузова выплеснулись тонкие жилистые тяжи, спеленали жертву и уволокли внутрь. Мгновение — и только кровь на сером.

Отлипнув от стены, Михаил постоял полминуты, сжимая кулаки, и снова опустился в кресло. Он катал в уме мысль, что позволил себе отвлечься на уличную драму, лишь бы не подходить к кровати. Одна нелепая смерть должна была заместить другую в его отдельно взятой личной голове. Увы, неизбежного было не избежать.

Мама лежала, спокойно и даже умиротворённо откинувшись на подушки. По виску медленно ползла капля. Уже не горячечный пот; просто с компресса натекло. Михаил вспомнил, что покойникам следует закрывать глаза, но это уже было ненужно.

Он вышел в коридор, не сворачивая, дошёл до противоположной стены и ткнулся в неё лбом. Не было ни боли, ни слёз. Голое осознание: мама умерла. Всё.

Время шло, и шло, и мимо, и насквозь. В какой-то момент Михаил осознал, что разглядывает не узор на итальянских обоях, а массивный дубовый книжный шкаф в зале. Прикрыв дверь в мамину — бывшую мамину — комнату, он подошёл ближе и снял с полки книгу.

Под суперобложкой, нахваливавшей кухню народов Удмуртии, прятался строгий переплёт. Надписи на нём гласили, что народы Удмуртии действительно любят вкусно и порой полезно перекусить. Совершенно не вызывающий никакого интереса у любого мало-мальски любопытного человека образчик книгоиздания. Но дьявол, как обычно, крылся в деталях.

Михаил раскрыл увесистый томик на странице, озаглавленной «Пыжем кунян силь».