В лесу родилась елочка

В лесу родилась елочка

Юлия Стешенко

В лесу родилась елочка

Голуби топчутся на ветке. Толстые, круглые, как елочные игрушки, они переступают красными лапами и напряженно вытягивают шеи. Светлана Михайловна распахивает окно и стряхивает с подоконника снег. Руку обжигает холод, но быстро проходит, и на смену ему приходит онемение. Капли на иссохшей, пожелтевшей коже искрятся радугой.

Чистый подоконник вспучивается многолетними слоями отстающей краски.

Светлана Михайловна сыплет на доску пшеницу. Золотые, налитые солнцем зерна раскатываются с тихим шелестом, срываются с подоконника и падают в снег, оставляя после себя крохотные, будто проткнутые спицей дырочки.

Голуби на ветке приходят в волнение, встряхивают крыльями и негромко переговариваются. Светлана Михайловна закрывает окно, отходит на несколько шагов в глубь комнаты, чтобы не пугать птиц, и ждет. Они появляются почти сразу. Тяжело опускаются на подоконник, толкаются и торопливо хватают зерно, набивая шелковые, отсвечивающие черной зеленью зобы. Светлана Михайловна не двигается с места. Она стоит неподвижно, стянув на груди тяжелую вязаную кофту, и смотрит на яркую, жадную жизнь за стеклом.

Наевшись, голуби улетают.

Бережно подняв тяжелую трехлитровую банку, доверху заполненную пшенице, Светлана Михайловна несет ее на кухню и ставит на стол, поближе к стене. Здесь продукты не портятся. Пока что. Рядом с банкой лежит накрытая застиранной белой салфеткой буханка хлеба, сбоку от нее пачка сливочного масла, три луковицы, морковка и майонез.

Все, что лежало в холодильнике.

Еще пару дней холодильник держался. Печенье, оставленное на полке, иссохло и почернело, баночка меда поросла густой бурой плесенью. А холодильник держался. Целых три дня. Но вчера Светлана Михайловна распахнула дверцу и почувствовала запах. Сладкий, даже приятный, с легким оттенком зарождающейся гнильцы. Так пахнут забытые в пакете переспевшие сливы – тяжело, густо, медвяно, одуряюще. Пьяно.

Сосиски на верхней полки съежились и потемнели, из глубоких трещин проглядывало черное, пористое нутро.

Вытащив сосиски из холодильника, Светлана Михайловна затолкала их в литровую банку, не развязывая пакета, и наглухо закатала крышкой. А потом вынесла на мусорник и бережно, чтобы на разбить стекло, пристроила на мокрые рваные кеды. Она не хотела, чтобы сосиски съел какой-нибудь кот. Не хотела думать, что произойдет с этим котом.

— Алло, Кирюша? Как у тебя дела? Да что ты говоришь?! Ты такой, молодец, Кирюша! Я? У меня все хорошо.