Мёд поэзии

Зато был склонен к дурацким шуточкам, причем в основном в волчьем облике, из-за чего регулярно попадал в «застенки» Ночного Дозора.

Вот и в этот раз оперативники отреагировали на мелькнувшую в соцсетях новость о том, что «здоровенный такой волчара, ростом с меня, сидел на капоте моей ласточки, а потом навалил кучу и сбежал». Пытаясь не ржать и сохранять протокольный вид, они нагрянули в «нору» к Кузьмину и взяли его там, можно сказать, с поличным. Тот как раз с плохо сдерживаемой гордостью пересматривал видео своего «подвига», заснятое кем-то на телефон и выложенное на YouTube…

Сергей сдался безропотно, все обвинения в свой адрес признал, но что с ним делать дальше — никто не мог даже предположить.

Было совершенно очевидно, что ни штрафы, ни иные санкции на хулигана не действуют. Ну не развоплощать же его, на самом деле!

Все эти соображения Елисей шефу и изложил. Тот выразительно нахмурился.

 — А что, если ему впаять запрет на оборачивание? Лет на пять?

 — Да в принципе можно, — задумался Дозорный.

— Но кто нас тогда веселить все это время будет?

Начальство против воли ухмыльнулось:

 — И то верно. Ладно, сделаем так: ты его предупреди, — шеф сделал акцент на последнем слове. — Объясни, что угроза вполне реальна, и этот раз — крайний. Так, чтобы дошло.

 — Будет сделано! — Елисей едва сдержался, чтобы не откозырять. Все-таки некоторые привычки очень сложно побороть, даже через тридцать лет после того, как они утратили актуальность.

 — Ну вот и славно. — Дозорному на миг показалось, что сейчас и шеф заявит, мол, «программа завершена», но обошлось.

— Все, свободен.

Кивнув, Елисей встал и вышел из кабинета. Почему-то вдруг резко потянуло закурить. Он машинально похлопал себя по пиджаку, там, где со стороны подкладки его прореза́л внутренний карман… И похолодел.

В кармане что-то знакомо хрустнуло.

Такой звук издает только в меру плотная бумага, которую вырвали из хорошего альбома или из дорогой тетради. Закрыв глаза, Елисей даже смог представить себе этот листок — обязательно сложенный вчетверо, аккуратно, край к краю… Исписанный неровным, округлым детским почерком… И стихи.

Это точно стихи. Иначе и быть не могло.

Собравшись, он деревянным шагом добрался до собственного рабочего пространства. Пока открывал дверь, мимо деловито пронеслись все те же оперативники — Кузьмин уже сидел в КПЗ, а работы хватало. Изобразив приветливую улыбку, Елисей ввалился в комнату.

Дверь захлопнулась, поверх нее легли чары из дежурного амулета.