Мёд поэзии

Подумав, Дозорный добавил еще и от себя. Проверил окна, зашторил их и включил лампу на столе. Сразу стало уютнее — и как-то спокойнее.

Действительно, во внутреннем кармане пиджака оказался бумажный лист. Действительно, сложенный два раза — вдоль и поперек. Но почерк оказался другим.

Этот был уверенным, четким, словно из прописей. И наклон, и завитки у букв везде были одинаковыми. Сразу представился аккуратист и зануда, выводящий литеры с курвиметром и штангенциркулем. Нет, точно писал кто-то другой. Слегка выдохнув, Елисей принялся читать.

Если выйти из дома до Темной Звезды

И Дорогою Мертвых отправиться в путь,

Можно в Омуте Мира напиться воды

И прилечь навсегда отдохнуть.

Если из дому выйти до Светлых Денниц

И Живыми Ветрами взлететь в небеса,

Можно с Древа Миров распугать вещих птиц

И прислушаться к их голосам.

Если выйти из дома иль к дому свернуть,

Если прямо идти иль плутать по лесам,

Все равно обретешь свой Намеченный Путь,

Но найти его сможешь лишь сам.

Когда удалось добраться до квартиры приятеля, была уже ночь.

Он хотел позвонить, но замок щелкнул, и дверь приоткрылась. Покачав головой и пробурчав под нос «Позёр!», Дозорный шагнул в прихожую.

Из дальней комнаты доносилась музыка и щелчки мышкой. Мотив был какой-то неуловимо средневековый — то ли Чехия, то ли Польша. Сам же Аркадий, как стало возможным убедиться через пару секунд, восседал перед монитором и азартно рубился во что-то незнакомое.

 — А вот тебе тумана на поле! Не понравилось? Ахаха! А вот еще «эншент фоглет» на закуску, съел? Сто-о-оп, а откуда это у тебя катапульта взялась? Я так не играю, ты же их все еще в прошлом раунде скинул! Читер!

Елисей вздохнул и уселся в знакомое по утреннему визиту кресло.

Когда Аркадий погружался в игру, то даже прорыв Инферно не мог его оттуда выгнать.

К слову, освободился товарищ достаточно быстро. Довольно потер ладони и пояснил:

 — Вот, скинули ключик на бета-тест. Знакомый ведьмак подогнал. Он у разработчиков, не поверишь, штатным косплеером подрабатывает.

И знаешь, кого изображает?

У Елисея дернулось веко. Инкуб быстро сообразил, что дело принимает серьезный оборот. Он крепко зажмурился, а потом открыл глаза и уже собранным, деловитым тоном произнес:

 — Твой голос по телефону звучал напряженно. Даже гадать не буду: снова «подкидыш».

Дозорный молча кивнул и протянул лист бумаги. За последнюю минуту он не произнес ни слова, потому что хотелось грязно ругаться, а этого делать было нельзя ни в коем разе.