Лиса выходит из развалин

И если того же Ована отправили в ссылку по натянутой, но более-менее вменяемой причине, то Галацкого – просто потому, что мешал своей известностью другим музыкантам, которых любил тот самый Спиридон Карама́нов, что стал жертвой Людовола…

- Скажем так, наслышан, - нет, видимо, Хармутову так и не доведется послушать Арика. – А почему ты о нем говоришь в прошедшем времени?

- У него сердце остановилось, - почему-то в отношении Арика Овану не хотелось произносить слово «умер».

- А я думал, что из-за смерти Людовола…

- Разница – в три дня.

- А, ясно. Опять же – мои соболезнования… Он был великолепным поэтом.

- Сказали бы Вы ему это при жизни – он бы и не поверил.

- Считал себя настолько бездарным?

Ован грустно рассмеялся, борясь с подступающими слезами.

Хармутов пролистал сборник «вонючек», резко захлопнул книжку и отложил ее в сторону:

- Вы все здесь - очень талантливые люди.

- Мне приятно, - кивнул Ован, сделав глоток темного молока. – Но мы, кажется, отвлеклись от общей темы разговора…

- Не совсем так, дорогой друг! – и снова тон директора стал предельно бодрым. – Если ты и дальше продолжишь упражнения в словесном деле, то из тебя выйдет прекрасный писатель! А таковых в Татрадине, если честно, теперь и не найдешь – все пишут только про юные взаимоотношения и боевые действия в той или иной части Лаврентеллы… Надоело – слов нет!

- То, что я написал, это было так – чтоб внести хоть какую-то лепту в общее дело… - попытался откреститься Знищин.

- А почему ты так уверен, что это – не твое? – удивился Хармутов. – Наберешься впечатлений в Даниславе – думаю, у нас точно есть про что написать! Тем более приезжему человеку…

- Я бы с удовольствием бродил по улицам вашего прекрасного города, но бродягой быть, честно говоря, надоело, - резковато произнес Ован.

- Вот! – и директор поднял палец вверх. – Ты больше не будешь бродягой! Я предлагаю тебе быть разносчиком наших товаров!

- Кем? – не слишком радостно переспросил Знищин. – Разносчиком? Да я последние четыре года только тем и занимался…

- Но здесь – все совершенно по-другому! – Овану показалось, что директор сейчас обидится.