Могилы на обочине

Поднялся, покачиваясь, подошел к Шурале, взял его за руку и сказал:

- Идем, брат. Ты знаешь, где он живет? Я тебе помогу. Все тут же загоготали пуще прежнего. Но тут же смолкли. Монстр был теперь выше Шурале на голову, глаза пылали зеленым огнем, и чувствовалась мощная энергетика, готовая выплеснуться наружу

- Таки уже, уже разобрались с ним! - заговорил Федя, разряжая обстановку. Воздух перестал вибрировать, зеленый огонь погас. Кыштымский Монстр успокоился и молча сел на прежнее место. В лесу пели ночные птицы, шуршали в желтой листве какие-то мелкие звери и ярко сверкали звезды.

После неловкой паузы Федя продолжил

- Он тогда ко мне забежал в землянку. Злой такой и перепуганный. Федя, говорит, айда, ты же всесильный. Помоги гада извести, человечишко мне руку посмел сломать. Этого дуралея я слушать не стал. А пошли мы на следующий день к Лешему. Федя был сильно пьян и делал большие паузы, пытаясь сформулировать фразу, и не замечал, что немного обижает Шурале. - Мне накануне подфартило у старого дуба, ну вы знаете, что на обочине, в которую в прошлом месяце бмв въехало, со всей семьей.

Так вот родственнички, все чин по чину, могилку там соорудили бутафорскую, оградка, венок, свечи. А спустя сорок дней приехали друзья, суки, и прибили капот к дереву. Привезли бутылку коньяка, выпили немного, помянули и уехали. Коньяк я себе забрал, капот в металлолом сдал. Вот с этой бутылкой мы и пошли к Лешему. Пока шли, этому все мерещился омоновец в кустах. Леший торговаться не стал, забрал бухло, кое-чего еще попросил у Шурале. Обещал на сборе опят омоновца взять. Сказано-сделано. Леший свое слово держит.

- Давай за Лешего выпьем! - Прервал его Шурале и разлил бутылку виски.

- Я вот не понял, а ты чем промышляешь, Кыштымыч?- продолжил Федя, - я тебя прежде здесь не видел. Мозглявинький, на первый взгляд, а напугать нас уже успел.

Монстр вернулся в свои пропорции.Был тоже заметно пьян. Он встал и начал высокопарно, то ли прикалываясь, то ли всерьез:

- Я и мои братья - дети радиации, инопланетного разума и желтой прессы.

На этом его высокопарная речь закончилась. Он сел и продолжил:

- Но как-то туго нам тут, вот если бы мы в США родились, нам бы поклонялись, религию для нас создали бы. А тут одни слухи и суеверия.

- Ну не скажи брат, - прервал его обычно молчаливый Домовой, - суеверия сильная штука. Религии приходят и уходят, а суеверия остаются. Страх перед лесом был и будет. Он первообраз, он архетип, а мы его воплощение.