Изнанка серого города (большая зарисовка)

Иногда я успевал увидеть лица водителей, а один раз показалось, что различил цвет стоп-сигнала – блёклый, едва пробивающийся, как через толстый слой грязи.

– Ну вот и дома, – произнесла моя новая знакомая и мы нырнули в подъезд. Потом поднялись на второй этаж.

Надя приложила ладони обитой железом двери без номера, затем схватилась за дверную ручку.

И дверь открылась. Самым обычным образом.

Я уставился на дверь, как на нечто потусторонне. Вроде сутки прошли, а уже отвык.

– Заходи! – громко произнесла Надя. Я осторожно перешагнул порог, а спутница со всей силы хлопнула дверью.

Я аж вздрогнул.

***

– Привидение, – шёпотом произнесла старушка, подглядывая дверной глазок, и перекрестилась.

– Да ты совсем рехнулась на старость лет, – начала спорить такая же седая бабка.

– Да я тебе говорю. Там никто не живёт, а дверь иногда бахает, как сейчас. Сама по себе. Вот не открывается, а грохает.

– Там петли и замки ржавые, она ни в жизть не откроется, – не унималась подружка, кривясь и ища изъян в словах старушки.

– Я тебе говорю, дура старая, бахает. Голоса иной раз слышу, как сквозь стенку. А два раза даже тень видела. Она как человеческая, но сама по себе. Меня чуть Кондратий не хватил. Иду на улицу, а мне на лестнице навстречу тень. Хась сквозь меня и в эту квартиру. И как бухнет закрытой дверью! Я даже скорую вызывала. У меня давление двести было.

***

– Располагайся, – обведя руками небольшую квартирку, радушно произнесла Надя.

А я с улыбкой разглядывал яркое и очень живое помещение, но достойное пера Сальвадора Дали, стены которого оказались совершенно неровными.

Я словно находился внутри большого воздушного шара. И только пол был ровный, но ноги по самую щиколотку проваливались в густом и толстом, как шкура мха в лесной подстилке, ковра. Остальные вещи тоже под стать. Особенно старинный телевизор с выпуклым стеклом.

Картинка на телевизоре была неразборчивой, так как на экране шло сразу несколько каналов, накладываясь друг на друга. Сквозь лютое шипение просачивались обрывки фраз и иных звуков.

Оглядывая квартиру, я подошёл к окну. За ним виднелся вход в тот самый небоскрёб, куда меня завёл угрюмец.

Запахло чаем. Зажурчало.

– Садись!

Надя уютно устроилась на стуле, подобрав ноги.

Я тоже осторожно сел за стол и неспешно взял кружку.

– Спрашивай! – произнесла Надя и улыбкой уставилась на меня.

Я оглядел яркую кухоньку и пожал плечами.

– Это какой-то сюрреализм. Я ничего не понимаю, даже не знаю, с чего начать.