Голконда

Голконда

Кира Лексина

Голконда

О Голконде поведал мне Григорий. Голконда есть дорога к усмирению Зверя и к жизни при солнечном свете, но никому не ведомая и признанная небылью. Сам Григорий считал, что Зверя нельзя победить, а прежде и я разделял его убеждения. Изредка мы освобождали Зверя от оков, дабы остальное время он сидел на привязи. Так и сдерживали его.

Поведал, значит, услыхав, что я оставил питание смертными. Самоотречение виделось ему смехотворным и неразумным путём одоления нашей природы. Однако я сумел пережить десять тысяч ден без единой капли человеческой крови и четыре тысячи ден держал Зверя в узде. Я верил, что однажды обрету над ним безусловную власть. То, что я выведал от Григория, укрепило мою веру — решился я немедля отправиться на поиски Голконды.

Прощаясь, Григорий просил отправить мне весточку, коли я чего добьюсь. Штукарил он надо мной али нет, но просьбу я исполнил. Каждые шестнадцать лет отправлял ему письмо на тайнописи, дабы ни одна душа, окромя Григория, не могла его прочесть.

Отправился я без сборов, поскольку ни в чём не нуждался и подготовлен был к длительным голодным переходам. Мой путь лежал в крепость Голконда в Хайдарабадском княжестве. Некогда сие место славилось диамантами, но диаманты едва имели отношение к проклятию нашего брата или Зверю. Однако начало положено, а у меня не имелось ничего, окромя чаяний и слова, посему я ухватился за сие совпадение.

Путь мой занял целое лето*. Шёл я от Азафа по левому берегу Большого Дона и его левого притока до Хвалынского моря. Всё здесь знакомо мне с той поры, как я был человеком. Добыл снедь — водились тут куланы, степные бараны, зайцы-песчаники. Порой охотился на степную рысь, а порой трапезничал токмо стайкой тушканчиков.

В пути держался воды, дабы не сбиться с дороги. Сей путь был опасен тем, что пролегал чрез поселения людей. Я обходил их стороной, а Зверь мой яростно рвался на волю, чуя запахи человеческого быта. Я научился созерцанию своего духа, но оставался бдительным — опасался волколаков, обитавших в сих землях. Я ощущал их присутствие, а они ощущали моё, но не трогали. Быть может, корень тому — моя кровь, роднящая меня с Эннойей, царевной-тигрицей, быть может, отказ от крови человека. Они приглядывали да и токмо, что обнадёживало меня.

По западному берегу Хвалынского моря я следовал к подножью Демаванда, затем направился на восток вдоль горного хребта. Зверья водилось тут не шибко много: газели да дикобразы — вот чем я питался целый месяц.