Ведьмин внук

Артём последний раз окидывает взглядом пустоту за спиной, прежде чем подчиниться и пойти к машине у ворот кладбища.

* * *

Слабость растекается по венам, удерживая в кровати и не давая возможности

что-либо делать. Артём и не стремится, признавая власть незаметно подкравшейся простуды. Выданные матерью лекарства не спешат помогать и он, завернувшись в одеяло, мерно покачивается на волнах головокружения, то проваливаясь в удушливое марево сна, то снова выплывая в реальность.

Горячечно выдохнув, Артём плотнее кутается в одеяло в попытке сбежать от окружающего холода, однако дрожь так и не отпускает.

Кажется, будто она исходит откуда-то изнутри, вибрируя в самих костях.

«Угораздило же...»

В мыслях должно быть недовольство, Артём точно уверен, что оно должно быть, но там только усталость и обида. На самого себя. Потому что для матери сейчас он, вместо поддержки, скорее обуза.

«Никчёмный мальчишка» — всплывают в памяти слова бабки, и Артём тяжело сглатывает, признавая их правоту. Сейчас он с ними согласен.

«А ещё весной экзамены сдавать, — ворочаются в голове тяжёлые мысли. — И денег на платное тебе никто не даст».

Разговор с родителями уже был и мать предупредила: «Можешь поступать куда хочешь, но только на бюджет». Отец, впрочем, не возражал.

Тихий шорох привлекает внимание, возвращая в реальность и заставляя разлепить глаза. Веки нехотя ползут вверх, позволяя рассмотреть часть залитой светом торчащего в розетке ночника комнаты. Тени от вещей причудливо ложатся на стены и пол и скапливаются лёгкой темнотой по углам.

Артём смаргивает, не находя ничего необычного, и снова прикрывает глаза.

До очередного шороха.

— Мам?.. — уточняет Артём, разрезая голосом вязкую тишину. Чудится, будто кто-то стоит за дверью не решаясь войти. Однако время идёт, а на зов никто не отвечает, лишь тишина, кажется, становится ещё гуще.

Артём приподнимается на локте, выглядывая из-за боковины прижавшегося к стене стеллажа. В комнате по-прежнему никого нет, и даже дверь остаётся закрытой.

— Мам? — отчего-то тихо, гораздо тише, чем собирался, снова спрашивает Артём у пустоты, но та ему не отвечает и в этот раз.

Даже шороха больше не слышно. Тот прекратился, стоило только Артёму пошевелиться.

«Показалось» — успокаивает он себя, тяжело опускаясь обратно на подушку. Голова снова идёт кругом, напоминая о неприятной слабости, и Артём шмыгает заложенным носом.

Он уже начинает задрёмывать, когда шорох повторяется: громче и чётче и чудятся в нём Артёму шаги.