Холодный дом

Иное дело третий спутник. Жандармский вахмистр Степан Степаныч Атаманов мог бы уже давно уйти на заслуженный отдых и наслаждаться дневным сном под тенистыми грушами в родной станице на берегу Хопра, но продолжал службу из любви к искусству сыска. Пожилой вахмистр со стальным взглядом и седыми висячими усами не имел равных в распутывании следов, добыче улик и вещественных доказательств на месте преступления. Редкий злоумышленник умудрялся заметить слежку и оторваться от «хвоста», ежели Степан Атаманов шёл за ним в толпе. Прекрасно стрелял из револьверов Лефоше, Кольта и Смита-энд-Вессона, попадая в алтын за двадцать шагов. Кроме всего прочего он отличался любовью к дисциплине и терпеть не мог, когда подчинённые докучали начальству, и не важно — имелся веский повод или же нет.

— Нишкни, Пафнутий, — зашипел он. — Чего голову его благородию морочишь? Наше дело малое — приказы выполнять.

— Да я чё? Я ничё... — забормотал молодой жандарм, втягивая голову в плечи.

— Вот и сопи в две дырки!

— Не ругай его, Степаныч, — мягко заметил ротмистр. — Я всё понимаю. Никому не охота мёрзнуть в ночь под Рождество. Гораздо лучше сесть за стол, выпить чарочку за светлый праздник. Только не мы выбираем, где нам врагов государства ловить, а они. Потому что это мы охотимся, а они убегают.

— Да понял я, понял... — кивнул Пафнутий. — Виноват. Покорнейше прошу простить.

За разговором они подошли к невысокому — три ступеньки — крыльцу. Дверь, казалось, не открывалась много лет, но когда вахмистр потянул за цепочку, заменявшую ручку, подалась с душераздирающим скрипом. Мещеряков встревожено огляделся, сунув руку в карман, где покоился заряженный револьвер. Потом успокоился.

— Пусть скрипит. Зато мы их наверняка услышим.

В заброшенный дом они явились не просто так. Больше двух месяцев Мещеряков с помощниками занимался делом бомбистов-террористов из числа революционной организации «Свобода и совесть». Это были такие же отчаянные социалисты-народниик, как «Земля и воля», «Народная воля», «Чёрный передел» и многие другие, наполнившие российское общество, как опарыши гниющее мясо. Их выслеживали, их ловили, отправляли на каторгу, а то и на виселицу, как виновников смерти Его Императорского Величества Александра Николаевича, но на место уничтоженных приходили новые. Выдвигали требования одно другого краше. Замена монархии республикой. Всеобщее избирательное право. Передача земли в собственность крестьян, а заводов и фабрик — рабочим. Полная свобода совести и слова.