Беседка во дворе

Беседка во дворе

Ирина Омельченко

Беседка во дворе

— Ну и кто это сделал?

Марфа лишь взглянула на стол, и на нем тут же появилась белая накрахмаленная скатерть, а следом и все остальное: пыхтящий старинный самовар на витых ножках, чашки на блюдцах с золотой каемкой, глубокая тарелка с пирогами. Пожилая женщина кивнула сама себе, как бы проверяя всё ли на месте, и только потом стянула рукавицы и отряхнула снег с шапки, меховой, зимней. Провела по лицу, смахивая снег с ресниц и глубоких морщин.

— Впрочем, можешь не отвечать, — она выразительно посмотрела в сторону Зинаиды, которая как ни в чем не бывало уже наливала себе чай, — конец апреля, ты ополоумела? Откуда столько снега?

— Да хоть июня. Ведьмы мы или кто? Зла на вас не хватает! Ведёте себя словно феи из сказки...

— Но-но- но, Зинаида! Мы колдуньи, а не ведьмы. Колдуньи! Попрошу не оскорблять!

Марфа уперла кулаки в покатые бока. В воздухе заискрилось.

— Разошлись.

Шапочка третьей гостьи была похожа на судейскую. В обществе подруг Прасковья Ильинична (по имени отчеству и никак иначе!) как раз носила гордое звание Председателя собрания уважаемых и могущественных колдовских дел мастериц. По праву возраста, так как была старше всех и очень этим гордилась, не забывая напоминать об этом при случае. Остальные признавали ее главенство, хоть звание и было самопровозглашенным.

— Ты снег-то давай, Зинаида, убери. Не сразу, конечно, не одним днем. Но что бы к концу недели растаял.

— Чёй-то? — председателю Зинаида, острая на язык, грубить не рисковала, но и соглашаться сразу не хотела.

— Да то, что не должно быть такого безобразия, сама знаешь. Людям вон, на огороды уже скоро, а ты тут навела тень на плетень. В мое время за такое сжигали... — Прасковья Ильинична мыслями перенеслась куда-то далеко, а затем вскинулась. — А где Роза?

— Где-то летает. Как обычно. — Марфа пожала плечами.

Зинаида цыкнула зубом и только открыла рот, чтобы сказать очередную колкость, как ее прервали. Последняя, четвертая гостья ворвалась в беседку, пешком, потная и с метлой в руке.

— Простите опоздала.

— Роза, да сколько можно! Тебя за смертью посылать.

Беседка, где они собирались, стояла ровно по центру двора. Бабки жили здесь, каждая в своем доме. Трое — Зинаида, Марфа и Прасковья Ильинична — лишь изредка выползали в магазин по соседству, раз в месяц за пенсией на почту, где заодно оплачивали счета, да обратно возвращались. Вросли в свой двор корнями.