Журавлиха кисти Юкинобу

Журавлиха кисти Юкинобу

Александра Рахэ

Журавлиха кисти Юкинобу

Картины желают, чтобы их читали сердцем.

Эшин, душа свитка, не разозлилась, когда ее выкрали из спящего слепого музея, разлучив с той, другой. Злость пришла, когда новый хозяин, Камия, оказался еще более слеп, чем предыдущие. По его приказу обветшавшее обрамление свитка заменили новым, малахитовая роскошь которого сочеталась с креслом в спальне, но заглушала спокойные цвета туши. Эшин непроницаемым птичьим взглядом смотрела в самодовольные глаза Камии, читая в них, как в раскрытой книге. Он видел изображенную на полотне птицу своей пленницей в угловатой башне, с которой видны подчиненные его хищничеству стеклянные и бетонные угодья города. Камия мнил себя владыкой жизни, а свою спальню – сокровищницей. Здесь картина будет висеть недолго, она быстро утратит новизну украденной вещи. Камия наслаждался не изысканностью живописи Юкинобу, а своей властью.

Эшин существовала уже триста лет, и стрелы ее злости целились не только Камию. Нарисованная птица с мирным обликом все эти годы злилась на то, что никто из владельцев не пытался понять ее по-настоящему. Все искажали смысл парных свитков одинаково. Если нарисовано два журавля, то один будет самцом, а второй самкой. Если нарисована пара журавлей, то в картине приветствуется долгий брак и верность. Если нарисованы растущие и крылатые создания природы, то это просто китайский стиль «птицы и цветы», просто украшение комнат, будь то старинное японское поместье, оснащенный лифтом английский особняк, сумрачный немецкий дом, отдающее инсектицидами музейное хранилище или совсем не пахнущие старой Японией апартаменты. Вернувшись домой, на благословенные острова, свиток так и остался непонятым. Из поколения в поколение передавали искусство читать его символы, и под этим слоем правил скрылся самый первый слой, нанесенный тушью и мыслью художницы. Это злило Эшин до такой степени, что она стала часто покидать нарисованный мир свитка. О, она, умела делать так и раньше. Все души картин умеют делать это. Надо только, чтобы созерцающий разозлил картину или влюбил ее в себя цветом своего сердца. Пристально вглядываясь в картину, можно стать ее другом или врагом. За триста лет нарисованная журавлиха никого не смогла полюбить. Ее любовь осталась в том первом доме, где птичья пара появилась на свет. Это была любовь к создательнице, которая дала птицам форму и поделилась с ними своей сияющей в сумраке душой.

Человеческая жизнь эфемерна и хрупка.