Чёртово добро

Чёртово добро

Елизавета Ерофеева

Чёртово добро

Описанные в рассказе события невозможны в реальности.Согласно православному вероучению, которое автор всецело разделяет, черти не бывают добрыми и не размножаются почкованием.

Ч. был чёртом.

Обыкновенным таким, знаете, чёртом, из тех, что пакостят людям и склоняют их ко греху, а потом делают невинные глаза и утверждают, что люди способны ровно в том же количестве нагрешить и самостоятельно. Правда, Ч. никого ни к чему не склонял, ему такое ответственное дело не доверяли. Репутация у него была — ни к чёрту.

Заслуженный герой адского труда Мефистофель, помнится, сказал доктору Фаусту: «Я тот, кто вечно хочет зла и вечно совершает благо». Наврал он, старый подлец. Вывернул всё наизнанку — добросовестно и убедительно.

Ч. не любил зла.

Он изо всех сил пытался совершить хоть что-нибудь хорошее, что-нибудь из того, чем обыкновенно занимаются ангелы. Помогал старушке найти очки у неё на лбу, завлекал людей, чтоб они подавали деньги нищему, исцелял больных, устраивал детям приятные сюрпризы. Но последствия каждый раз почему-то выходили такими, что… словом, даже вспоминать не хотелось. Потому и мы не будем вдаваться в эти малоприятные подробности.

Сделаешь жалкую горстку добра — а последствий столько, что чёрт ногу сломит, пытаясь понять, как такое вообще было возможно. Причём (с тоской осознавал Ч., очередной раз прогуливаясь на костылях и в гипсе) все эти последствия — зло, сплошное зло без единого просвета.

Словом, чертовски хреновый из него выходил ангел.

Такова уж чёртова природа: даже если ты хочешь блага, вечно получается зло.

⁂

Он подошёл к старинному зданию алкомаркета, на кирпичных полуколоннах которого были выложены греческие кресты. Благодаря экскурсиям по тёмной стороне города Кашина Ч. знал бурную историю алкомаркета: когда-то он (вероятно, по недоразумению) служил часовней, и лишь позднее люди догадались, для чего это здание предназначено на самом деле.

Сейчас это был популярный кашинский бар для чертей. Даже кресты не смущали их: вход в алкомаркет располагался с другой стороны, не там, где век назад был вход в часовню.

Внутри, как всегда, было задымлено серным запахом. Народу набилось видимо-невидимо, чертей — как сельдей в бочке. Разумеется, люди — ни продавец, ни посетители алкомаркета — их не видели, не слышали, не осязали и даже унюхать не могли.