Сияй, Бореалис! Армейские байки

Сияй, Бореалис! Армейские байки

Liz Elzard

Китовьи берега и стальные гиганты

Когда со здоровьем случается что-то неладное, это всегда можно понять. Болит ли зуб или скручивает живот: зубная боль –  это зубы, спазмы в животе – какое-то кишечное расстройство, если не иначе. А бывает, что распознать сигналы тела удаётся с трудом, когда ощущения мало напоминают боль. Размышления нахлынули на Лирет, как только проснулась после очень жуткого ночного кошмара, который запомнился урывками, будто по голове прошлись кувалдой, а после ещё и заставили выпить залпом несколько стопок алкоголя. Крепкий привкус во рту, по крайней мере, не исключал такой вариант. Пробуждение далось с огромным трудом, будто оно было валуном, навалившимся на тело. Медленно высвобождаясь от сонного окаменения, Лирет приготовилась распахнуть глаза и начать терпеть боль в висках. Но вот неожиданность: никакой боли! Ни зубной, ни головной, ни спазмов в животе, ни даже ломоты в костях – мистика.

Хотя какая мистика может быть в мире магии? Магия и есть своего рода мистика. 

Настроение превосходное, как после хорошей вечеринки – ощущение весьма странное и как бы ни к месту, когда за стенами, где-то в нескольких километрах, свой своеобразный пир вели демоны. Лирет разглядывала стены казармы, которая напоминала огромный курятник, где вместо насестов возвышались двухъярусные кровати. Остывший за ночь воздух пробирался в лёгкие тягучей прохладной субстанцией. Рядом лежали сотоварищи и поочерёдно просыпались, как петухи на рассвете. У всех в глазах искрился огонёк, в котором можно было прочесть нечто, напоминавшее предвкушение долгожданных выходных. Гнетущая атмосфера улетучилась (хотя, начиная с сегодняшнего утра, её и так не было). Лирет списала такой расклад дел на проведённую процедуру, однако за вуалью хорошего настроения притаились опасения и то, что обычно называют плохим предчувствием. 

Новобранцы вставали на утреннее построение. Все суетливо одевались. Никто ни у кого не спрашивал, что за чертовщину им устроили посреди ночи и зачем. С сегодняшнего дня это никому не было интересно. А может, каждому внушили, что разговоры об этом были из ряда чего-то непристойного – в любом случае, у Лирет отсутствовал тот набор неловких ощущений, которые могли бы не дать поинтересоваться у Гарина.

 – Это «Иррайзером» называется, – сказал напарник, будто поперхнулся.